Уже в 1725 г. представители таких дворов в церковных вотчинах просили начальство издать указ о уравнении «большетяглых крестьян с нами малотяглыми, чтобы нам против своей братьи обиды, и в платеже подушных денег излишнего отягощения не было» 71.
Первая ревизия была проведена неряшливо – кое-где население зафиксировали дважды, а в других местах пропустили целые селения и даже волости. В связи с введением новой подати усилилось бегство жителей в ненаселенные места и за границу. С тех пор в законодательстве XVIII в. фигурирует «пустота» в деревнях, т. е. отсутствие внесенных в списки плательщиков.
Подушная подать была тяжела сама по себе, но, как минимум, не меньшей тягостью для народа стал порядок ее взимания, связанный с расквартированием полков. Трижды в год в положенные сроки воинские команды во главе с земскими комиссарами и полковыми командирами объезжали свою – в полном смысле слова – кормовую территорию, и «эти вооруженные сборщики наводили ужас на население; кормясь за счет обывателей, они чинили жестокие экзекуции и взыскания» 72.
Понятно, что в этих условиях все благие пожелания Петра I о соблюдении законности, недопущении лишних поборов с населения, об организации правильного податного счетоводства и т. д. остались мечтой.
Все получилось ровно наоборот, не говоря о том, что задолженность по платежам (т. е. недоимки) также появилась буквально с 1724 г.
Сенат уже в 1726 г. констатировал: «Платежом подушных денег земские комиссары и обретающиеся на вечных квартирах штаб и обер-офицеры так притесняют, что (крестьяне) не только пожитки и скот распродавать принуждены, но многие и в земле посеянный хлеб за бесценок отдают» 73.
Екатерина I, желая выказать народу «матернее свое милосердие и попечение», решила в 1727 г. отсрочить платежи подушной подати. Ее указ об этой милости начинается с красноречивого признания в том, что «нашего Империя крестьяне, на которых содержание войска положено, в великой скудости находятся и от великих податей и непрестанных экзекуций и других непорядков в крайнее и всеконечное разорение приходят» 74.
Эта информация стала своего рода эпиграфом к дальнейшей истории взимания подушной подати. Только за 1728–1748 гг. на этот счет было издано 97 (!) указов 75, примерно по 5 в год, и явно не от хорошей жизни.
Податная система как будто специально приглашала чиновников к злоупотреблениям. С самых первых месяцев взимания подушной подати она стала источником неправедных доходов для всех, причастных к ее сбору.
С крестьян брали денег больше положенного, «вымышляли» поборы, не давали расписок и завышали недоимки, что провоцировало крестьянские побеги, «воровство и разбои» в уездах 76.
Годами с людей взимали старые недоимки, прощенные еще при Петре I.
Обычны обвинения в том, что чиновники «на ком хотят, на том взыскивают, а с других не взыскивают» 77.
Список причин недоимочности мало менялся от года к году – это бездеятельность местных властей, «упрямство плательщиков», «скудость и пустота».
При этом местная администрация утверждала, что «от полковников и офицеров обывателям чинятся обиды и разорения» 78, а военные, в свою очередь, обвиняли гражданских чиновников. Подобные взаимные упреки станут постоянным аккомпанементом податного дела. Справедливы были, видимо, и те, и другие.
Центральные органы были завалены жалобами на действия и офицеров, и земских управителей. Их судили, им устраивали «экзекуцию, какой кто достоин, за исключением смертной казни», но задолженности это, разумеется, не устраняло.
В 1730 г. сложено недоимок до 4 млн руб., а в 1739 г. их снова считалось свыше 1,6 млн руб. 79
Анна Ивановна взялась за дело серьезно, не жалея угроз в адрес местной администрации и ответственных лиц.
В июне 1731 г. был принят очень важный документ – новый регламент камер-коллегии, гласивший, что за поступление подушной подати помещичьих крестьян отвечал помещик или их приказчики и старосты, а за платежи дворцовых и церковных крестьян – управители вотчин.
Если подать не вносилась вовремя, то «в такие деревни для правежа тех денег» отправлялась военная экзекуция [22], которая должна была «немедленно править на помещиках, а где помещиков нет на прикащиках и на старостах обще, и их понуждать, чтоб они сбирали с крестьян, а буде крестьяне прикащиков и старост слушать не будут, в том им вспомогать по их требованию и с тем платежем к воеводам отсылать» 80.
Однако и эти меры не привели к желаемому результату. Буквально каждая проверка действий местных властей выявляла те или иные злоупотребления и упущения.
Читать дальше