Томас Уиффен - Год среди каннибалов. Северо-Западная Амазония

Все вокруг настолько грандиозное – бесконечный лес, великие реки, что детали теряются на необъятных просторах, и общее впечатление – абсолютное однообразие. Однако на самом деле индивидуальные отличия колоссальны. Несмотря на однородность в массе, были дифференцированы 22 000 видов растений, и еще тысячи остаются неописанными. Только ботаник может попытаться взяться за это дело даже поверхностно. А такие дилетанты, как я, могут лишь смотреть и удивляться.

Многие отдельные представители этого могучего целого обладают изумительным очарованием: цветы неземной красоты, птицы и насекомые – живые драгоценные камни, сияющие ярче настоящих. Пальмы и папоротники, которые считались бы редчайшими сокровищами в теплицах Королевских ботанических садов Кью [64] Королевские ботанические сады Кью (Royal Botanic Gardens, Kew) – парковый ансамбль в юго-западной части Лондона. Площадь – 132 гектара. Сегодня это большой комплекс, состоящий из ботанических садов и оранжерей, теплиц, учебных и научно-исследовательских центров. В садах Кью находится самая большая в мире коллекция живых растений. , буйно растут, оставаясь незамеченными, на темной болотистой почве над пластом из ползучих растений и эпифитов [65] Эпифиты – растения, которые растут на других растениях, главным образом на стволах и ветвях деревьев. Они получают питательные вещества и влагу из окружающей среды (осадков и органики), а не из растения-хозяина, как паразиты. Чаще всего встречаются во влажных тропических лесах (стр. 41). . Вы никогда не найдете на равнине Монтанья исполинских деревьев, тех огромных монархов леса, которые изображены на калифорнийских рекламных буклетах для просвещения населения. Нет и лесного сумрака, упомянутого исследователями более восточных районов, вероятно, потому, что лес здесь растет медленнее. Мои ожидания, что, посмотрев наверх, я не увижу неба, не оправдались. Листва действительно настолько густая, что солнечный свет не достигает влажной почвы и мелкой поросли под ногами, однако небо все равно всегда можно увидеть в промежутках между ветвями. Света и воздуха много только в кронах деревьев, и именно там, вдали от человеческих глаз, благоденствуют птицы, насекомые и цветы. Даже животные умеют залезать на деревья, где большинство из них проводят более половины своей жизни.

Под пологом древесных крон нет длинных темных аллей, скрывающих всю жизнь и цвета лесного мира от путешественника, который с трудом прокладывает себе путь сквозь густые заросли корней и лиан. Существует множество видов лиан самой разной толщины – от тонкой нити до гигантского кабеля, они уходят корнями глубоко в темную почву, переплетаются между собой, словно дикие гирлянды, прочно обвивают стволы деревьев и решительно ползут вверх к кронам, попутно завязываясь в узлы и перекручиваясь. Я видел даже, как они растут друг на друге. Лианы перекидываются с дерева на дерево, превращая подлесок в непроходимые дебри, и обвивают тропу, грозя задушить или сбить с ног неосторожного путника. Впрочем, тропа – не совсем правильное название. Единственные магистрали, где воды так же много, как и суши, – это водные пути. Не существует иных троп, кроме русел рек, только эти пути сообщения понятны индейцу. Даже в непосредственной близости от цивилизации, за сотни миль от этого оплота дикой природы буйная растительность стремительно стирает любые следы дорог. Троп в лесу нет, вы просто идете по линии наименьшего сопротивления. Если на пути встречается препятствие, упавшее дерево или внезапное наводнение, его невозможно убрать или преодолеть. Не остается иного выбора, кроме как перебраться через преграду или обойти ее. Индеец, как правило, предпочитает последнее. Так что дорога все больше петляет, становясь невообразимо извилистой, и выходит, что фактически пройденная дистанция несравнимо больше расстояния от точки до точки на карте.

Фотопластинка V. Голокоренная пальма с утолщением на стволе (Iriartea Venticosa), ее листья и плоды

Там, где необходимо перейти ручей, едва ли найдется более устойчивый мост, чем наскоро срубленное и переброшенное в нужном месте небольшое дерево. Часто такие импровизированные мосты находятся под водой, причем они непременно крайне ненадежны. Индеец пересекает глубокую пропасть по тонкой ветви толщиной с руку с бо́льшим спокойствием, чем англичанин идет по Лондонскому мосту. Худшее наказание при путешествии по джунглям – перебираться по такой хлипкой переправе через реку или глубокий овраг, полный огромных поваленных деревьев. Представьте, каково это, идти по бревну без каких-либо перил на высоте 40–50 футов, причем опереться на плечо индейца вы тоже не можете, потому что тогда вы раз и навсегда потеряете авторитет в его глазах. Человек, неспособный переправиться через реку без посторонней помощи и которого приходится нести в гамаке – жалкое существо в глазах южноамериканского индейца. Это больше, чем просто испытание для нервов. На середине такого моста вы начинаете терять равновесие, и только призвав на помощь всю силу воли и прикусив губу, вам удается благополучно перебраться на другую сторону, перепрыгнув последние три фута. В первый месяц путешествия по лесу я искусал себе все губы. Пугает не бурный поток внизу, а гнилые деревья в овраге. Упав, вы можете сломать шею или, что более вероятно, ногу. Из этих двух вариантов шея – более предпочтительный.