Антология - Антология социально-экономической мысли России. XIX–XX века. Том 1

Понятие перенаселения, конечно, вполне относительно. Его можно определить как такое состояние населения, когда имеется избыток рабочих рук, который не может быть производительно использован данным народным хозяйством. Здесь речь идет, следовательно, не о случайной или временной безработице – возможно, что таковая вытекает из данной хозяйственной организации и является до известной степени условием ее существования, – но о наличности постоянного избытка рабочих рук (возможно, что этот избыток выражается в существовании определенного класса безработных, но возможно, что избыточность распределяется на все рабочее население и выражается в недостаточной занятости последнего). Состояние перенаселения можно констатировать, таким образом, лишь после сложного учета баланса всего народного хозяйства; чем сложнее народное хозяйство, тем затруднительнее такой учет.

Состояние перенаселения имеет своим последствием нищету, болезни и порок, то, что Мальтус называл «restrictive checks» и что приводит население снова к равновесию. Движение населения в истории совсем не отмечено тем непрерывным и постепенным его ростом, к какому мы привыкли в XIX веке: население движется зигзагами, то взад, то вперед, то находится в застое. Задача уплотнения населения принадлежит к одним из наиболее трудно разрешаемых народнохозяйственных задач [9].

Рост культуры выражается в росте потребностей, состояние бедности различно определяется поэтому для разных культур. А потому и состояние перенаселения ощущается в высшей культуре раньше и острее, нежели в низшей, где оно синонимирует нередко с голодной смертью. Как бы ни понималось, однако, состояние бедности, несомненно, что, при наличности перенаселения, известная часть бедности должна быть отнесена на счет абсолютной бедности, бедности производства, а не распределения. В первобытных стадиях культуры, где структура хозяйства проще и яснее, это едва ли может вызывать возражения. Возможность перенаселения в теперешнем народном хозяйстве отрицается обыкновенно ссылкой на неравномерность распределения благ и скопление богатств в немногих руках. Но не следует забывать, что вопрос об отношении населения к емкости территории может быть поставлен только относительно определенной, конкретной исторической обстановки; ссылки на возможные, но не существующие условия здесь не помогают.

Неравномерность распределения и скопление капиталов в руках немногих составляет одну из существенных особенностей теперешнего капиталистического строя, имеющего определенную емкость территории относительно населения. Устраните факт частного капиталовладения, вы измените тем самым в корне теперешнюю народнохозяйственную организацию, и вновь возникшая организация будет иметь иную, может быть, большую, а, может быть, и меньшую емкость территории. Но в пределах капиталистического хозяйства известную часть населения можно при наличности известных признаков квалифицировать как избыточную: об этом можно судить хотя бы по тому, что народное хозяйство, теряя эту часть населения в виде эмиграции, – а мы знаем уже, как колоссальна была в XIX веке европейская эмиграция, – ничего, кроме облегчения, не испытывает. Между тем в других случаях, теряя даже небольшую часть населения (напр., эмигрирующих сельскохозяйственных рабочих), оно чувствует это весьма болезненно. Огромные цифры европейской эмиграции в XIX веке красноречиво свидетельствуют, что, не взирая на рост емкости территории, европейское население систематически превышало возможные границы прироста населения.

Многим изложенные идеи покажутся отчуждающими, отчасти благодаря разным посторонним ассоциациям, с ними связанным. Тем не менее отрицать возможность перенаселения вообще (в вышеразъясненном смысле) нельзя уже по следующим соображениям. Если развитие социально-экономических отношений представляется процессом стихийным, от индивидуальной воли не зависящим, но ее собой определяющим, то такой же стихийной силой представляется человеческое размножение. Деторождение – акт индивидуальный, имеющий место в пределах данной семьи; население же есть социальное, собирательное понятие; каждая семья не знает о рождаемости во всех других семьях, население есть совокупный результат рождаемости различных семей. Хотя между формой хозяйства и размножением и существует известная зависимость, но эта зависимость чувствуется не столько в положительной, сколько отрицательной форме, как препятствие, когда население переступает известные границы и появляется уже перенаселение. В отношении между населением и формой хозяйства (Мальтус неудачно выражался в таких случаях: населением и средствами существования ) выражается совокупное действие двух стихий: стихийной силы социальных отношений и не менее стихийной силы размножения, сил голода и любви. Согласное действие обеих этих стихий мы можем предположить только как случайное исключение; общим правилом является их несовпадение. Противное можно думать только с принятием учения о предустановленной гармонии, теологического оптимизма, долгое время царившего, да и до сих пор не умершего в воззрениях на перенаселение.