Александр Гордон - Историки железного века

Известным противовесом большевистской ретивости Покровского был Давид Борисович Рязанов (1870–1938). Ему, собственно в наибольшей мере и принадлежит честь основания Коммунистической академии, при этом, опираясь на свой моральный авторитет среди партийцев-ленинцев, он вел себя до поры до времени довольно независимо, держа курс на сотрудничество Комакадемии со старой Академией наук и историков-марксистов с немарксистами. В критический момент, предшествовавший «делу академиков», он противостоял курсу на разгром, что и было отмечено последними [21] Рязанов вел себя «очень свободно и во многом правильно», – писал В.И. Вернадский сыну, отмечая стремление академиков избрать его вице-президентом Академии наук и толкуя отказ последнего давлением партруководства. «Он и Бухарин после первой сессии решительно выступили против коренной ломки АН, а стояли за постепенное слияние» (с Комакадемией) ( Вернадский В.И. Пять «вольных» писем сыну / Публ. К.К. // Минувшее: Исторический альманах. 7. М., 1992. С.434). . Красноречиво также свидетельство С.Ф. Платонова в разгар «красного террора» (лето 1918 г.): «Рязанов очень хороший, но тяжелый человек. В эти дни он показал себя с превосходной стороны и утер много слез и освободил десятки лиц» [22] Цит. по: Каганович Б.С. Евгений Викторович Тарле и петербургская школа историков. СПб., 1995. С. 115. .

В изучении истории стран Запада ведущую роль играл Николай Михайлович Лукин (1885–1940), из семинара которого в ИКП вышел ряд видных историков революции, включая Н.П. Фрейберг, С.М. Моносова В.М. Далина, А.З. Манфреда. Лукин стал и первым директором Института истории (сначала Комакадемии, а после объединения двух академий – АН СССР). Одним из лидеров нового направления был Григорий Самойлович [23] Самуилович в автобиографической анкете 1929 г. Фридлянд (1897–1937), первый декан возрожденного истфака МГУ.

По словам Г.И. Серебряковой, близко его знавшей в 30-х годах, это был очень страстный человек бойцовского темперамента, исследователь и ученый, всю жизнь остававшийся «борцом в каждом трудном деле, за которое брался», «острым полемистом и хорошим лектором, смело отстаивавшим свои взгляды и научные теории» [24] Серебрякова Г.И. Историки: О Тарле и Фридлянде. – Режим доступа: vif2ne.ru/nvz/forum/archive/204/204512.htm. (Первая публикация – Лит. Россия. 1967. № 2). См. также: Приложения / 1981 Из лит. наследия / IV. Воспоминания /о Тарле/. – Режим доступа: http://historic.ru/books/item/f00/s00/ z0000187/st058.shtml .

Историки этого направления считали себя призванными «провозгласить свое революционно-марксистское слово в деле изучения революции (курсив мой. – А.Г) » и потому не хотели, чтобы новая «советская школа», как заявлял Фридлянд, «датировала свое начало» от работ старой «русской школы». То был период самоутверждения «советской школы». Тем не менее ее представители отнюдь не начинали с «нуля». Собственно, и Фридлянд подчеркивал необходимость «считаться с богатейшим наследием прошлого» (прежде всего с достижениями «русской школы» за 40–50 лет ее существования) и двигаться вперед, «прорабатывая и усваивая» это наследие [25] Фридлянд Г.С. Итоги изучения Великой французской революции в СССР // Классовая борьба во Франции в эпоху Великой революции. М.; Л., 1931. С. 394. Здесь и дальше буду следовать в библиографическом описании известным инициалам автора, хотя он сам вместо инициалов в своих печатных работах добавлял к фамилии псевдоним Цви , сохранившийся от участия в еврейской социал-демократической организации «Поалей Цион» (1913–1921). .

В определенной мере можно говорить о преемственности отечественной научной традиции, выразившейся в передаче профессиональных навыков преподавания и исследования. Одни советские историки первого поколения, как Я.М. Захер или П.П. Щеголев, непосредственно вышли из школы Кареева. Другие, преимущественно москвичи, тяготели к Комакадемии, были выпускниками ИКП, получили подготовку в семинарах В.П. Волгина и Н.М. Лукина. Между тем эти ученые-академики (с 1929 г. «большой» Академии), в свою очередь, учились у Роберта Юрьевича Виппера и других видных профессоров императорского Московского университета.

Фридлянд в 1914–1917 гг. обучался на юридическом факультете Петроградского психоневрологического института (с 1925 г. имени его основателя В.М. Бехтерева). Учреждение было новаторским и демократическим, по слову В.М. Далина – «вольная академия» [26] Из предисловия ко второму изданию книги Фридлянда «Дантон» (1965). – Режим доступа: http://archive.li/ RTF0b#selection-243.0-268.0 . Организованный преимущественно на частные пожертвования, Институт хотя и подчинялся Министерству народного просвещения, пользовался известной самостоятельностью: в него принимались лица обоих полов и любого вероисповедания, а также окончившие не только классические гимназии, но и коммерческие и реальные училища (по свидетельству Далина, Фридлянд на родине в Минске закончил гимназию). Это, а также невысокая оплата обучения (25 р.) открывали доступ выходцам из несостоятельных слоев общества.