Данная парадигма естественным образом вытекает из общей эволюции представлений о человеке в XX веке, основной вектор которой определяется преодолением характерного для классической философской традиции телесно-духовного дуализма и осознанием человека как целостности, встроенной в природное и социокультурное окружение [5] См. об этом: Глебкин 2007, Глебкин 2007а. С небольшими изменениями обе статьи включены в: Глебкин 2010.
. Начав формироваться в психологии и психологически ориентированных философских исследованиях, отмеченный взгляд на человека проникает и в лингвистику, задавая антропоцентричную перспективу для представлений о структуре и эволюции языка. Здесь он постепенно, как трава сквозь асфальт, пробивается сквозь плотный слой «изоляционистских» теорий, обретая свое место в современной науке о языке.
Книга посвящена осмыслению базовых вех этого процесса, завершаясь теоретической моделью семантического описания, выполненной в рамках культурно-исторического подхода. Она состоит из трех частей. В первой части исследуются методологические основания изоляционистской парадигмы. Хотя основной сюжет книги связан с лингвистической семантикой, она открывается анализом мировоззренческих и методологических установок генеративной грамматики, главным образом, на материале работ Н. Хомского. Это связано с безусловным идеологическим лидерством Хомского, настойчиво отстаивающего базовые принципы изоляционистского подхода в полемике с многочисленными оппонентами и, пожалуй, наиболее глубоко отрефлексировавшего его мировоззренческие основания. Вторая глава обращается к лингвистической семантике и посвящена анализу семантических теорий, исходящих из изоляционистских установок: теории натурального семантического метаязыка Вежбицкой – Годдарда и модели «Смысл – Текст» Мильчука – Апресяна – Жолковского. Несмотря на серьезные разногласия во взглядах на язык и задачи лингвистики у авторов, обсуждаемых в первой и второй главах, можно заметить отчетливое сходство базовых методологических и онтологических постулатов, далеко не всегда явно эксплицируемое в их работах.
Во второй части книги описывается парадигма, условно названная антропоцентричной. В центре ее находится человек, но не как социокультурное существо, а главным образом как организм. Эта часть начинается с главы, посвященной философским и психологическим основаниям антропоцентричного подхода. Содержание данной главы может показаться неуместным в книге по лингвистической семантике, однако ее присутствие здесь носит принципиальный характер. Удивление мольеровского Журдена, узнавшего, что он говорит прозой, давно уже стало расхожей метафорой среди гуманитариев, но частота ее использования лишь подтверждает ее актуальность: мы слишком часто не осознаем истоки взглядов и идей, на которые опираемся, считая их общим местом, воспринимая их как естественную среду существования. Однако философский и психологический фон появления лингвистических теорий меняется, и лингвисты, осознанно или неосознанно, следуют за происходящими изменениями. Явная экспликация этого фона дает возможность повысить осознанность в использовании тех или иных мировоззренческих моделей. Четвертая, пятая и шестая главы содержат изложение конкретных лингвистических теорий, построенных в рамках данной парадигмы: теории концептуальной метафоры Дж. Лакоффа и М. Джонсона, теории концептуальной интеграции Ж. Фоконье и М. Тернера, теории лексических концептов и когнитивных моделей В. Эванса, а также семантики фреймов Ч. Филлмора.
Третья часть открывается критическим анализом отечественных исследований, обращенных к категориям «концепт», «концептосфера», «языковая картина мира». Также в ней представлены работы автора, выполненные в рамках культурно-исторического подхода. Восьмая и девятая главы связаны с исследованиями метафоры и метонимии, десятая глава обращается к анализу научных категорий. Имея самостоятельную ценность, эти главы важны еще и тем, что в них вводятся системообразующие элементы социокультурной теории лексических комплексов, обобщающей различные локальные исследования автора в данной области. Общие контуры теории излагаются в одиннадцатой главе, а в двенадцатой, тринадцатой и четырнадцатой ее базовые положения иллюстрируются на примерах описания комплексов «открыть», «камень» и «интеллигенция».
Данная монография появилась бы значительно позднее, если бы не постоянная помощь и поддержка моей жены Анны Леонидовны Беленькой. Счастливым для меня обстоятельством, существенно повлиявшим на формирование положенных в ее основу идей, стало многолетнее общение с Владимиром Николаевичем Романовым и Григорием Александровичем Ткаченко, светлой памяти которых посвящается эта книга.
Читать дальше