Ричард Рэнгем - Парадокс добродетели

Жилые помещения и эфе, и лезе были тесными и темными и в течение дня почти не использовались. Поэтому вся жизнь от рассвета до заката происходила на открытом воздухе, что для нас означало возможность целыми днями беспрепятственно наблюдать за их поведением. Мы ходили за ними по пятам, смотрели и слушали. Мы делили с ними пищу и участвовали в их занятиях. Как биолог, изучавший до этого поведение шимпанзе и наблюдавший их буйную агрессию по отношению друг к другу, я и здесь был готов к тому, что люди будут поминутно пускать в ход кулаки или хвататься за лук со стрелами. Я вырос в сонной британской провинции, где даже разговор на повышенных тонах был редкостью, не говоря уже о драке в общественном месте, и мне хотелось посмотреть, будет ли агрессия более выражена в этой глухой конголезской деревне.

Мы видели самые разные социальные взаимодействия, и это было замечательно. Однако в плане агрессии не происходило почти ничего интересного. Даже когда несколько десятков человек делили мясо убитого слона, все ограничивалось тем, что время от времени кто-то повышал голос. Однажды я встретил трех мужчин в набедренных повязках и в боевом облачении, направлявшихся в деревню, где жил старейшина. Они услышали, что их сестры-подростки оказались на празднике у родственников старейшины, и теперь спешили помешать разврату. Им удалось вызволить сестер без применения силы. Однажды нам рассказали про мужчину эфе, ударившего жену горящим бревном. Наверняка были еще какие-то случаи, скрытые за глиняными стенами хижин и пересудами. Но мы ни разу не видели телесных повреждений, которые не были бы вызваны несчастным случаем или болезнью.

Жизнь наших итурских товарищей была невероятно тяжелой. Питались они тем, что удавалось вырастить, убить или найти в неплодородном лесу. Их постоянно преследовали голод, нищета, физический дискомфорт и неизлечимые болезни, притом что доступа к современной медицине у них практически не было. Культурные обычаи, казалось, делали их жизнь только тяжелее. Девочкам грубо скалывали края зубов – это считалось красивым. О бабушках и дедушках говорили, что они были каннибалами. На наших консервных банках с тушенкой были картинки с улыбающимися людьми, и лезе дразнили нас, говоря, что европейцы, которые едят тушенку, тоже каннибалы. На похоронах разгорались споры о ценности умершего: достаточно ли детей родила женщина, чтобы окупить свадебный выкуп из семи куриц? Даже самые простые неудачи они объясняли колдовством – вечным источником иррационального страха. Во многих отношениях Итури казалось местом, где можно ожидать чего угодно 1 .

Однако если отвлечься от всех жизненных трудностей и безумных суеверий, по своей базовой психологии лезе и эфе были, в сущности, совершенно обыкновенными людьми. Нелепые предрассудки, бедность и странные медицинские практики принимали разные формы в деревнях Англии и Конго, но они существовали и там, и там. По большому счету люди Итури были удивительно похожи на сельских жителей моей родной Англии: они любили своих детей, ссорились из-за возлюбленных, сплетничали, искали союзников, боролись за власть, обменивались новостями, не доверяли чужакам, устраивали праздники, уважали ритуалы, жаловались на жизнь – и очень, очень редко вступали в драки.

Конечно, уровень насилия может меняться в зависимости от социального контекста. В Конго тогда было центральное правительство, и хотя люди Итури от него почти не зависели, они все же не были полностью изолированы. Может быть, миролюбивость лезе и эфе стала следствием облагораживающего влияния цивилизации, исходившего из далекой столицы Киншасы? Ведь была, например, полиция. Полицейскими в основном были мужчины, приходившиеся родственниками местным старостам. Они использовали свое положение не столько чтобы охранять закон, сколько чтобы эксплуатировать деревенских жителей.

В тех редких случаях, когда они совершали обход местности, происходило это так. В деревню являлись несколько полицейских, прошагавших до этого несколько часов пешком. Еды у них с собой никогда не было. Придравшись к какой-нибудь мелочи, они забирали у несчастного хозяина курицу в счет штрафа, той же ночью ее съедали и потом оставались жить до тех пор, пока у хозяина не кончалась еда. Такая повседневная коррупция, конечно, вызывала негодование у жителей, так что уважением полиция не пользовалась. И тем не менее можно предположить, что редкое присутствие полиции, связанной с государственным аппаратом, как-то сдерживало спонтанные проявления агрессии. Иными словами, что влияние современного общества снизило уровень агрессии у людей Итури.