С. Трушников - Решения Федерального Верховного суда Германии по гражданским делам в 2021 г. 35–42

Ожидание лица, что обстоятельства его жизни или поведение будут представлены общественности лишь в ограниченном объеме или вообще изъяты, должно быть выражено непротиворечиво и вне привязки к конкретной ситуации (см. 36/16). Более высокие требования могут предъявляться для признания противоправности действий в отношении раскрытия информации о лицах, занимающихся коммерческой деятельностью, либо публичных лицах. Для последнего случая для итоговой оценки может привлекаться также оценка третьего интереса – интереса общественности: если публикация затрагивает частную сферу, решающее значение будет иметь то обстоятельство, обосновывает ли такое вторжение правомочный интерес общественности в информировании, а именно, рассматривается ли в каждом конкретном случае самым серьезным и предметным образом тот или иной вопрос для удовлетворения потребности публики в информировании и тем самым формирования общественного мнения или удовлетворяется лишь любопытство читателей к частным делам известных лиц. Чем больше информационная значимость для общественности, тем более важным должен быть охраняемый интерес лица, о котором сообщается, чтобы он превалировал над интересом общественности. И, наоборот, защита личности заинтересованного лица становится тем существеннее, чем менее значимой является информация для общественности. При этом неизвестное для общественности лицо вправе притязать на особую охрану своей личной жизни в отличие от известного лица (см. 36/19).

Особую плоскость конфликтов составляют случаи, в которых в цифровой среде сталкиваются конституционные свободы слова нескольких лиц. Анализу данного вопроса посвящено решение №38 о пределах цензуры в социальной сети (по указанному делу – в социальной сети Фейсбук; здесь и далее – владеющая социальной сетью Фейсбук компания Meta признана в РФ экстремистской организацией). Здесь и далее). Обращает на себя внимание, что по спору о правомерности удаления сообщения, которое с позиции социальной сети служило разжиганию национальной розни, на стороне ответчика, социальной сети, суд принял во внимание не только его право на свободное занятие профессиональной коммерческой деятельностью, в которой неблагоприятная среда общения приведет к оттоку рекламодателей, но и его свободу слова в форме удаления соответствующего контента.

ФВС Германии исходил из того исходного тезиса, что конституционные права в гражданско-правовых спорах между частными лицами нацелены не на предельную минимизацию ограничивающих свободы вторжений, а на обеспечение баланса равноправных свобод. Свобода одного лица подлежит приведению в соответствие со свободой другого лица. Сталкивающиеся при этом конституционные права подлежат оценке в их взаимодействии и приводятся к балансу с тем, чтобы они были наиболее эффективны для всех участников (см. 37/59).

По итогам рассмотрения целого спектра вопросов (включая соотношение прав и свобод сторон, принципов равенства и свободы договора, учет интересов третьих лиц, исключение ответственности социальной сети за содержание противоправного чужого контента) суд пришел к выводу, что владелец социальной сети несет обязанность предусмотреть в своих общих условиях сделок незамедлительное уведомление пользователя об удалении сообщения, намерении блокировать аккаунт с указанием основания для принятия таких мер и предоставлением пользователю возможности высказать свою позицию, допускающей принятие нового решения, в том числе восстановление удаленного сообщения.

Во-вторых, определенной спецификой в цифровой среде обладает регулирование антимонопольных правил, связанная с ними защита прав потребителей, определение господствующего положения на рынке (об этом см. 37/48, 59, 65) и обеспечение конкуренции в этой среде.

Так, ФВС Германии была рассмотрена допустимость составления индивидуальных правовых документов при помощи цифрового генератора на основе системы вопросов-ответов и связанных с ней текстовых блоков (решение №39 по делу Legal-Tech). Для ответа на вопрос, представляет ли составление договора с помощью разработанного издательством Вольтерс Клувер цифрового генератора «smartlaw» юридическую услугу или нет, суд рассмотрел понятие самой юридической услуги и процедуры цифрового генератора, по итогам которых формируется правовой документ.

По мнению ФВС Германии, юридическая услуга представляет собой любую деятельность по защите чужого экономического интереса, которая требует правовой проверки конкретного случая. Определяющим здесь является не профессиональный или коммерческий характер всей деятельности, а отдельные услуги, из которых эта деятельность состоит. В силу отсутствия оказания юридической услуги по конкретному спору суд отказался признавать таковой цифровой генератор «smartlaw», поскольку его пользователи в силу очевидного способа работы генератора договоров не полагаются на правовую оценку их дел: для пользователя является очевидным, что он под свою ответственность вносит выбранные варианты ответов с фактическими данными в заданную модель, в которой с помощью схем компьютерной программы комбинируются друг с другом заданные текстовые блоки. Для пользователя является очевидным, что достигнутый результат зависит, с одной стороны, от качества текстовых блоков и установленных в программе логических связей, а, с другой стороны, от верности, разумности и согласованности указываемых им сведений (см. 39/38).

Читать дальше