Том III. Полное собрание сочинений в 15 томах

ронней точки зремия могущими представляться в поэтическом ила кротком виде и закры вать глубокие язвы, которы е так хорошо видел и добросовестно изобличал Гоголь в других сферах, более ему известных, и которы х не различил в сфере дей ствий Костанжогл о, ему не столь хорошо знакомой . В самом деле, второй том «Мертвы х душ» изображает быт, которого Гоголь почти не касал ся в прежних своих сочинениях. Прежде у него на первом плане постоянно были города н нх жители, преимущественно чиновники и их отношения; даже в первом томе «Мертвы х душ», где является так много помещиков, они изображают ся не в своих деревенских отношениях, а только как люди, входящие в сост ав так назывЖЖого образованного общества, или чисто с психологической стороны . Коснуться не вскользь сельских отношений Го -голь вздумал только во втором томе «Мертвы х душ», и новость его на этом поприще может до некоторой степени объяснить его заблуждения. Быть может, при ближай шем изучении предмета многие из набросанны х им картин совершенно изменили бы свой кол орит в окончательной редакции. Так или нет, но во всяком случае мы имеем положительные основания утверждать, что каковы бы ни были некоторые эпизоды во втором томе «Мертвых душ», преобладающий характер в этой книге, когда б она была окончена, остался бы все- таки тот же самый , каким отличается н ее первый том н все предыдущие творения великого писателя. В этом ручаются нам первые же строки изданных ныне глав:

«Зачем же изображат ь бедность, да бедность, да несовершенство нашей жизни, выкалывая людей из глуши, из отдаленных закоул ков государства? — Чт о ж делать, если уже таковы свой ства сочинителя, и, заболев собственным несовершенством, уже не может о-н изображат ь ничего другого, как только бедность, да бедность, да несовершенства нашей жнзнн, выкалывая людей нз глуши, нз отдаленных закоул ков государст ва?..»

Очевидно, что вто место, сл ужащее программою второму тому, написано уже тогда, как Гоголь был сильно занят толками о мнимой односторонности,

бавить, что точно так же Гогол ь был от цом нашего 'романа (в прозе) и прозаических произведений в драматической форме, то есть вообще русской прозы (не над обно забы ват ь, что мы говорим искл ючител ьно об изящной л ит ерат уре). В самом деле, истинным начал ом каждой ст ороны народной жизни над обно считать т о время, когда эта ст орона раскры вает ся заметным образом , с некот орою энергиею, и прочны м образом ут верж-дает за собою место в жизни, — все предшествующие от ры воч-ные, исчезающие без сл еда эпизодические проявл ения дол жны быть считаемы тол ько поры вами к осущест вл ению себя, но его произведений ; когда он, считая эти толки справедливыми, уже объяснял свою мнимую односторонность собственными нравственными слабостями, — одним словом, оно принадлежит эпохе «Переписки с друзьями»; и однако же программою художника остается, как видим, прежняя программа «Ревизора» и первого тома «Мертвы х душ». Да, Гоголь - художник оставался всегда верен своему призванию, как бы ни должны мы были судить о переменах, происшедших с ним в других отношениях. И дей ствитель-но, каковы бы ни были его ошибки, когда он говорит о предметах для него новых, — но нельзя не признаться, перечитывая уцелевшие главы второго тома « Мертвых душ», что едва он переходит в близко знакомые ему сферы отношений , которые изображал в первом томе «Мертвы х душ», как талант его является в прежнем своем благородстве, в прежней саоей силе и свежести. В уцелевших отрывках есть очень много таких страниц, которые должны быть причислены к лучшему, что когда- либо давал нам Гоголь, которые приводят в восторг своим художественным достоинством, и, что еще важнее, правдивостью и силою благородного негодования. Не перечисляем этих отрывков, потому что мх слишком много; укажем только некоторые: разговор Чичикова с Бетрищевым о том, что все требуют себе поощрения, даже воры, н анекдот, объясняющий выражение: «полюби нас черненькими, а беленькими нас всякий полюбит», описание мудрых учреждений Кашкарева, судопроизводство над Чичиковым и гениальные поступки опытного юрисконсульта: наконец, дивиое окончание отрывка — речь генерал- губернатора, ничего подобного которой мы не читали еще на русском языке, даже у Гогол я8. Эти места человека самого предубежденного против автора «Переписки с друзьями» убедят, что писатель, создавший «Ревизора» и первый том «Мертвы х душ», до конца жизни остал ся верен себе как художник, несмотря на то, чго как мыслитель мм1 забл уждаться; убедят, что высокое благородство сердца, страстная любовь к правде if благу всегда горели в душе его, что страстною ненавистью ко всему низкому и злому до конца жизни кипел он. Чт о же касается чисто юмористической стороны его таланта, каждая страница, даже наименее удачная, представляет доказательства, что в этом отношении Гоголь всегда оставался прежним, великим Гоголем. Из больших отрывков, проникнутых юмором, всеми читателями второго тома «Мертвы х душ» были замечены удивительные разговоры Чичикова с Тентетннковым, с генералом Бетрищевым, превосходно очерченные характеры Бетрищева, Петра Петровича Петуха и его детей , многие страницы из разговоров Чичикова с Пл а-тоновыми, Костанжогл о, Кашкаревым и Хлобуевы м, превосходные характеры Кашкарева и Хл обуева, прекрасный эпизод поездки Чичикова к Аеннцыну, и, наконец, множество эпизодов из последней главы, где Чичиков попадается под суд. Одним словом, в этом ряде черновых отрывков, которые нам остались от второго тома «Мертвых душ», есть слабые, которые, без сомнения, были бы переделаны нли уничтожены автором при окончательной отделке романа, но в большей части отрывков, несмотря на их неотделанность, великий талант Гогол я является с прежнею своею силою, свежестью, с бл агород-ством направления, врожденным его высокой натуре.