Н. Воскресенский - Петр Великий как законодатель. Исследование законодательного процесса в России в эпоху реформ первой четверти XVIII века

Россия как государство переживала в конце XVII и начале XVIII века, вследствие роста производительных сил, период огромной и коренной ломки хозяйственных, социальных и государственных порядков и быта и связанное с этой ломкой образование новых форм во всех областях общественной жизни. Старые формы, находясь в противоречии с новыми порядками и входя в столкновение с ними, падали сами собой или были изменяемы самым решительным и неумолимым образом твердой и уверенной рукой Петра I.

Эти новые порядки и отражавшие их законодательные нормы, под влиянием требований реальной, живой действительности, создавались в России при помощи [упомянутой в предыдущих главах] эластичной законодательно-административной формы закона – сепаратного указа. Подобного рода петровские указы часто были лаконичны, не разработаны в деталях и вводились на практике без согласования с существующими нормами систематизированных и кодифицированных законодательных актов. Таких указов имеется весьма значительное количество. Они издавались Петром I исключительно на основании требований русской жизни, имевшей те же тенденции развития, что и подобные им явления жизни западноевропейских государств, где они [эти явления] раньше, чем в России, нашли свою законодательную разработку, а также подробную и точную формулировку в соответствующих кодексах.

При выработке русских систематических законов, уставов, регламентов и уложений в некоторых случаях тексты, законодательные речения заимствовались из иностранных источников, но самые явления, подлежавшие законодательным определениям, созревали на русской почве – под влиянием развития национальных экономических и общественных условий, и поэтому нормы, хотя законодательные их формулировки и бывали заимствованы из какого-либо иноземного правового кодекса, тем не менее не могут и не должны считаться возникшими в результате иностранного влияния и, следовательно, не должны быть признаваемы за нормы иноземного происхождения. Для примера назовем здесь три таких заимствованных определения, весьма различных по своему характеру, но одинаково важных по их значению в государственной и общественной жизни России. Первое – определение характера и власти монарха по русскому Воинскому уставу (глава III, артикул 20) и шведскому Земскому уложению (титул I, глава II, параграф 2, пункт а). Второе – определение средств обеспечения правильного снабжения регулярной русской армии установлением форм и обрядов при заключении контрактов при государственных подрядах и поставках по русскому Регламенту Адмиралтейства (глава I, артикул 16) и французскому ордонансу «Touchant la Marine» Людовика XIV (книга 13, глава I, артикулы 6–7). Третье – определение одной из функций государства, «полиции» в широком значении этого понятия, по русскому Регламенту Главного магистрата (глава X) и французскому трактату «Traité de la Police» ученого парижского полицеиста Деламара (титул I, глава I, параграф 1; Париж, 2‐е издание).

С другой стороны, правительство России при Петре I вновь вступало в более тесное общение с западными государствами на различных поприщах, например на международных морских путях, при организации нашей внешней торговли за границей, при установлении дипломатических и консульских учреждений, при обеспечении России внешнего кредита и т. п. В таких случаях русские законодательные органы, за неимением практических сведений и опыта, при отсутствии ученых юристов и опытных практиков, частных дельцов, специалистов в разных отраслях экономической и государственной жизни, естественно, не могли обойтись без помощи иноземных специалистов и [без] иностранных законодательных источников. Вследствие этого при использовании последних русские законодательные органы не могли проявить столько же самостоятельности и независимости, как при разрешении вопросов, в которых они были компетентны, и поэтому вносили в русские законодательные акты, в уставы, регламенты целые главы из иностранных законодательных источников. Для примера заимствований подобного рода назовем артикулы 96–106 главы I русского Регламента Адмиралтейства – о морских приказах, каперах и арматорах или целый регламент о госпиталях – глава XLVIII, артикулы 1–20 того же Регламента Адмиралтейства и книга 15 французского ордонанса Людовика XIV.

Таким образом, необходимо признать, что характер заимствований и степень влияния иностранных источников в различных сферах законодательства были неодинаковы – вследствие неравной опытности и осведомленности, компетентности русских законодательных органов в различных вопросах права. И поэтому указанное различие в новизне и самобытности устанавливаемых норм при самом их введении в русский законодательный акт не может не влиять на окончательные общие выводы при решении изучаемого вопроса – при определении характера заимствований и самобытности в правотворчестве Петра I.