Мерлин Шелдрейк - Запутанная жизнь. Как грибы меняют мир, наше сознание и наше будущее

где происходит фотосинтез: недавние исследования, проведенные Thijs Ettema и его группой в Уппсальском университете, позволяют предположить, что эукариоты зародились внутри архей. Точная последовательность этапов развития остается весьма спорной (Eme et al. [2017]). Очень долго считалось, что у бактерий отсутствуют внутриклеточные структуры – органеллы. Сейчас это мнение меняется. Оказывается, что у многих бактерий существуют органеллоподобные структуры, специализирующиеся на конкретных функциях. Обсуждение этого вопроса можно найти у Cepelewicz (2019).

«близость незнакомцев» : Margulis (1999); Mazur (2009), “Intimacy of Strangers and Natural Selection”.

внутри которых тоже живут бактерии: о «слиянии и поглощении» см.: Margulis (1996); об истоках эндосимбиоза см.: Sapp (1994), chs. 4 and 11; цитату Stanier (Станье) см.: Sapp (1994), p. 179; о «теории серийного эндосимбиоза» см.: Sapp (1994), p. 174; о бактериях, живущих внутри бактерий, обитающих внутри насекомых, см.: Bublitz et al. (2019); чтобы найти оригинальную статью Margulis (подписанную именем Sagan) см.: Sagan (1967).

«… сумма составных частей»: цитату «вполне аналогичным (лишайникам)» ищите у Sagan (1967); цитату «поразительные примеры» см.: Margulis (1981), p. 167. Для de Bary в 1879 году наиболее значимым следствием симбиоза могла быть возможность появления в результате его эволюционно новых организмов (Sapp [1994], p. 9). Первые российские сторонники теории симбиоза, Константин Мережковский (1855–1921) и Борис Михайлович Козо-Полянский (1890–1957), назвали процесс, посредством которого симбиоз мог привести к появлению новых видов, симбиогенезом (то есть «становлением благодаря сосуществованию») (Sapp [1994], pp. 47–48). Козо-Полянский несколько раз упоминает в своей работе лишайники. «Не следует считать, что лишайники представляют собой результат сложения определенных водорослей и грибов. Скорее они обладают множеством своеобразных характеристик, которые нельзя обнаружить ни у грибов, ни у водорослей… везде – в их химическом составе, их форме, структуре, образе жизни и распространении – сложносоставные лишайники демонстрируют новые черты, не свойственные по отдельности составляющим их видам» (Kozo-Polyansky trans. [2010], pp. 55–56).

«…биологии XX столетия»: цитаты Докинза (Dawkins) и Деннетта (Dennett), помимо прочих, можно найти у Margulis (1996).

объединяются путем анастомоза, как грибные гифы: « Мне кажется, метафора “эволюционное древо жизни” не совсем верна, – заметил генетик Ричард Левонтин (Richard Lewontin [2001]). – Быть может, сравнение с замысловатым и сложным плетением макраме подойдет больше». Это не совсем справедливо по отношению к деревьям. Ветви некоторых видов могут сливаться друг с другом. Процесс этот известен как иноскуляция, от латинского слова osculare, означающего «целовать». Но взгляните на ближайшее к вам дерево. Скорее всего, оно больше ветвится, чем сливается ветвями. Ветви большинства деревьев не похожи на грибные гифы, для которых ежедневное слияние друг с другом – обычное дело. Вопрос, подходит ли сравнение с деревом для описания эволюционного развития, обсуждается много десятилетий. Дарвин сам беспокоился о том, что образ «коралла жизни» мог бы подойти лучше, хотя под конец он решил, что использование такой метафоры «чрезвычайно все усложнит» (Gontier [2015a]). В 2009 году, во время одного из самых высоких всплесков желчности по отношению к вопросу о древе жизни, журнал New Scientist вышел в обложке, на которой провозглашалось: «Дарвин ошибался». «Вырвем с корнем древо (“Uprooting Darwin’s tree”) Дарвина», – крикливо заявлял заголовок редакторской статьи. Как и следовало ожидать, все это вызвало яростную реакцию (Gontier [2015a]). Среди бури протестов выделяется письмо, посланное в редакцию Дэниелом Деннеттом (Daniel Dennett): «Да о чем же вы думали, выпуская эту аляповатую обложку, провозглашающую, что “Дарвин ошибался”?..» Можно понять, что вызвало такое сильное раздражение у Деннетта. Дарвин не ошибался. Просто он выдвинул свою теорию эволюции до того, как стало известно о существовании ДНК, генов, симбиотических слияний и передаче генов по горизонтали. Эти открытия преобразили наше восприятие истории жизни. Но основной тезис Дарвина о том, что эволюция идет путем естественного отбора, не ставится под сомнение – хотя оспаривается степень влияния естественного отбора на эволюционный процесс в качестве основной движущей силы (O’Malley [2015]). Симбиоз и передача генетического материала по горизонтали стали источниками зарождения новых видов; они стали новыми соавторами эволюции. Но естественный отбор по-прежнему выступает в роли редактора. Тем не менее в свете симбиотических объединений и горизонтальной передачи генов многие биологи начали переосмысливать образ древа жизни, заменяя его образом сложной сетчатой структуры, образуемой по мере того, как родовые линии разветвляются, сливаются и переплетаются друг с другом. «Сетчатая система», или «паутина», «сеть», «ризома», или «корневище», или «паутинка» (Gontier [2015a] и Sapp [2009], ch. 21). Линии на этих диаграммах сплетаются в узлы и растворяются друг в друге, объединяя разные виды, царства и даже домены жизни. Связующие петли вытягиваются из мира вирусов, генетических сущностей, даже не воспринимаемых как живые существа, и снова уходят внутрь его. Если понадобится новый образцовый организм для эволюционной метафоры, его не придется долго искать. Такое представление о жизни больше всего напоминает грибной мицелий, или грибницу.