Карен Хорни - Невроз и личностный рост - борьба за самореализацию

С другой стороны, можно выдвинуть специфическое предположение, что невротические конфликты бывают продуктивны. Наши знания о сновидениях дают повод серьезно отнестись к этому предположению. Мы знаем, что в сновидениях наше бессознательное воображение способно находить решения внутреннего конфликта, длительное время нас беспокоящего. Образы сновидений так насыщенны, уместны, так четко выражают суть, что приобретают черты художественного творчества. Спрашивается, почему бы одаренному художнику, владеющему изобразительными формами своего искусства и способному к необходимой работе, не создать поэму, полотно, музыкальное произведение сходным путем? Лично я склонна допустить такую возможность.

Но мы должны ограничить такое предположение некоторыми соображениями. В сновидениях человек имеет возможность найти различные виды решений. Они могут быть конструктивными или невротическими, со множеством промежуточных вариантов. Этот факт нельзя сбрасывать со счетов и при оценке художественного произведения. Я бы сказала, что, даже если художник наглядно представил нам только свое особое невротическое решение, оно может иметь мощный резонанс, потому что есть много других людей, кому близко такое же решение. Но можно ли до конца верить тому, что говорят нам, например, полотна Дали или новеллы Сартра, при всем их художественном мастерстве и острой психологической наблюдательности? На всякий случай уточню: я не считаю, что пьеса или рассказ не должны показывать нам невротических проблем. Напротив, когда они доставляют страдания большинству людей, художественное изображение может многим раскрыть глаза на существование этих проблем и значение, прояснить их в сознании людей. И конечно же, я не считаю, что пьесы или рассказы, раскрывающие психологические проблемы, обязаны иметь счастливый конец. «Смерть коммивояжера», например, рассказ не со счастливым концом. Но он и не оставляет нас в заблуждении . Кроме того, что в нем выносится обвинение обществу и образу жизни, это открытое заявление о том, что логически ждет человека, сбегающего в воображение (в смысле нарциссического решения) вместо того, чтобы хоть взглянуть на свои проблемы. Произведение искусства смущает нас, если в нем не явно выражена позиция автора или если он выдает и защищает невротическое решение как единственное .

Возможно, в представленном возражении заключен ответ на еще один вопрос. Поскольку невротические конфликты или их невротические решения могут парализовать либо исказить творчество художника, мы, конечно, не можем утверждать без оговорок, что они в то же время стимулируют его. Гораздо более вероятно, что большинство таких конфликтов и их решений негативно сказывается на работе художника.

Возникает вопрос, где же нам провести границу между теми конфликтами, которые могут давать более-менее конструктивный толчок к творчеству, и теми, которые душат его, подрезают творцу крылья, умаляют ценность сделанного им? Может быть, граница тут чисто количественная? Конечно, нельзя сказать, что чем больше конфликтов у художника, тем прекраснее ему работается. Может быть, ему полезно иметь их немножко и вредно, если их чересчур? Но тогда где граница между «немножко» и «чересчур»?

При количественном подходе вопрос явно повисает в воздухе. Размышления о конструктивных и невротических решениях и о том, что в них заключено, говорят о наличии иного направления. Какова бы ни была природа конфликтов художника, он не должен потеряться в них. Он должен иметь в себе что-то конструктивное, чтобы возбудить в себе желание выстоять в конфликтах и выбраться из них. Это соответствует той мысли, что реальное Я художника должно быть достаточно живым, чтобы действовать, несмотря на его конфликты.

Из этих размышлений следует, насколько часто выражаемое убеждение в ценности невроза для художественного творчества необоснованно. Остается почти не ощутимая возможность того, что невротические конфликты художника добавляют к его мотивации к творчеству. Так, через все его творчество может проходить тема конфликта и поиска выхода из него. Живописец может выразить свои личные впечатления от горного пейзажа, а может выразить и свой личный опыт внутренней борьбы. Но творчество живо то тех пор, пока живо его реальное Я , дающее ему способность к глубоким личным переживаниям и внезапным желаниям и возможность их выразить. Однако сами эти дарования подвержены риску, поскольку при неврозе идет процесс самоотчуждения.