Кевин Бэйлз - Одноразовые люди. Новое рабство в глобальной экономике

Для сравнения рассмотрим сельскохозяйственного раба в Индии, попавшего в кабальную зависимость в наши дни. Сегодня ценится не столько рабочая сила, сколько земля. Индия переживает демографический взрыв, избыток рабочей силы означает, что свободный рабочий вынужденно конкурирует с рабом. Давление, оказываемое на заработки в сельском хозяйстве, подталкивает свободных рабочих к кабальной зависимости. Когда свободный крестьянин испытывает недостаток в деньгах, когда урожай плох или когда заболевает один из членов семьи и ему требуется медицинская помощь, выбор невелик. Столкнувшись с подобными проблемами, крестьянин обычно обращается к владельцу земли с просьбой о долге, но поскольку у него нет никаких накоплений, то гарантом долга выступает его собственная жизнь и жизнь его близких. Сумма долга может составлять от 500 до 1000 рупий (примерно от $12 до $23). Процент по долгу не оговорен — попавший в кабальную зависимость должен работать на хозяина до тех пор, пока тот не сочтет долг выплаченным. Это может тянуться на протяжении двух или трех поколений, как посчитает нужным хозяин, который может также продать детей должника за долги. Функционально — это модель рабства, но она отличается от старой рабовладельческой системы по пяти пунктам из семи, упомянутых в таблице.

Во-первых, никто не стремится юридически оформить рабовладение. Раб удерживается в кабальной зависимости силой, зачастую — взаперти, но никто не настаивает на оформлении того, что он — чья-то собственность. Во-вторых, закабаленный рабочий сам отвечает за свое содержание, тем самым снижая расходы рабодержателя. Рабы могут поддерживать свое существование по-разному: перебиваться крохами из того, что они произвели для своего хозяина, использовать «свободное время» для того, чтобы как-то добыть пропитание или получать кое-какую еду или денежное содержание от рабодержателя. Хозяева не обеспечивают своим рабам регулярную поддержку, они могут перестать снабжать их едой или вообще прекратить всяческую помощь, если закабаленный работник теряет работоспособность или нужда в нем отпадает.

В-третьих, если закабаленный работник больше не может работать из-за болезни или увечья, или необходимости в его труде больше нет, хозяин, который не несет никакой ответственности за содержание раба, его просто выгоняет. Часто рабодержатель имеет официально безупречный, но по сути ложный документ, который кабальный работник подписывает под давлением. Подобные документы нарушают целый ряд существующих индийских законов и ссылаются на законодательные акты, никогда не существовавшие или отмененные десятилетия назад, но они регулярно используются, чтобы подтвердить право удерживать и использовать кабального работника. Эти документы также оправдывают изгнание заболевшего работника, поскольку они оговаривают ответственность только со стороны закабаленных, рабодержатели же не имеют никаких обязательств.

В-четвертых, этническая дифференциация не так резко выражена, как в старой рабовладельческой системе. Как уже отмечалось, кабальные рабочие чаще всего принадлежат к более низким кастам, чем рабодержатель, но отнюдь не всегда. Основные параметры дифференциации задаются богатством и властью, а не кастой.

И, наконец, основное различие между старым и новым рабством заключается в прибылях, которые приносят кабальные работники. Рабский труд в сельскохозяйственном секторе Индии приносит рабодержателям не 5%, как когда-то на американском Юге, а более 50% в год. Эти высокие прибыли определяются частично низкой ценой раба (то есть небольшими капиталовложениями), но вместе с тем этот процент прибыли отражает неэффективность старомодного мелкого сельского хозяйства — практически все другие формы современного рабства гораздо более прибыльны.

Закабаление сельскохозяйственных рабочих в Индии все еще несет в себе некоторые черты старой рабовладельческой системы, такие, как владение рабом, на протяжении длительного времени. Более наглядный пример нового рабства мы можем увидеть в случае молодой женщины, закабаленной обманным путем и вынужденной работать проституткой в Таиланде. Демографический взрыв в Таиланде, без сомнения, обеспечивает более чем достаточное количество потенциальных рабов, а быстрые экономические перемены ведут к новому уровню обнищания и безысходности. Девушек из сельских районов часто заманивают в город обещаниями работы в ресторанах или на фабриках. В этом случае нет никаких этнических различий между рабами и рабовладельцами: тайские девушки закабаляются тайскими же содержателями борделей. Единственное различие, которое иногда встречается, состоит в том, что девушки — жители сельских районов, тогда как содержатели борделей — горожане. Иногда девушек продают родители, иногда их обманывает агент, но в любом случае, оказавшись вне дома, девушки подвергаются насилию и продаются в публичный дом. И здесь девушка попадает в долговую зависимость — она должна выплатить содержателю публичного дома те деньги, которые он за нее заплатил, плюс проценты, которые приносит проституция. Иногда используется ложный контракт, в котором обозначается какая-нибудь не связанная с истинным положением дел работа, например, на фабрике, но это делается не всегда. Расчет долга и процентов, конечно, находится полностью в руках хозяина борделя и ведется так, как ему кажется нужным. Используя этот трюк, он может удерживать девушку столько, сколько захочет, не нуждаясь в официально оформленном праве собственности. Публичный дом вынужден кормить девушку и поддерживать ее привлекательность, но если она заболевает или «стареет», ее выбрасывают на улицу. В современном Таиланде от девушки часто избавляются, когда результаты ее ВИЧ-теста оказываются положительными.