Кевин Бэйлз - Одноразовые люди. Новое рабство в глобальной экономике

В Нуакшоте я встретил бизнесмена из белых мавров, который владел четырьмя лавками, продающими продукты и товары для дома, наподобие маленьких магазинчиков, торгующих бакалеей в Европе или Америке. Поскольку в городе нет супермаркетов или больших универсальных магазинов, еду можно купить либо на открытом рынке, либо в подобных лавках. Владелец приехал в столицу во время засухи и с помощью семьи открыл свой первый магазин. Из своей деревни он привез четырех рабов, которых обучил работе в магазине, а остальные рабы, оставшиеся в деревне, занимаются выращиванием продуктов, которые можно в этом магазине продавать. Кроме того, доверенные рабы были посланы к югу от Сенегала, чтобы купить оптом бобы и овощи. Выручка оказалась хорошей с самого начала, она позволила построить и открыть со временем еще три магазина. Сегодня в каждом магазине работает по четыре раба, что позволяет магазинам работать с раннего утра до полуночи, даже когда один или два раба отлучаются для доставки или получения товаров для розничной продажи. Мясо и овощи продолжают поступать в магазины из закабаленных семей, все еще живущих в деревне, всем «работникам» платят едой. Рабы, работающие в городе, спят на полу магазина. Когда я спросил бизнесмена о его реальных затратах и прибыли, он стал рассеянным и внезапно потерял интерес к беседе, но поскольку стоимость еды известна, мы можем сделать некоторые оценки. Шестнадцать человек потребляют примерно 5 килограмм риса в день, к которым, возможно, следует добавить 2 килограмма мясных обрезков. Эта еда стоит примерно от 5 до 8 долларов, то есть на содержание 16 рабочих уходит $240 в месяц — не больше $15 на человека, что является одним из самых низких расходов на «зарплату» в мире.

Урбанизация открыла очень выгодные сферы деятельности для белых мавров, которые теперь занимаются всем, от строительства до ремонта машин. Рабовладельцы используют преимущества применения рабского труда в современной экономике. Это правда, что импортные товары, которые они покупают, дороги в контексте мавританской экономики, но и прибыли, базирующиеся на рабском труде, тоже высоки. Прибыли распределяются по всей экономической цепочке. Большинство потребительских товаров в Мавританию поставляют французские экспортеры. Беглого взгляда на содержимое полок магазинов достаточно, чтобы понять: Мавритания превратилась в свалку европейских товаров, у которых истек срок годности (что особенно беспокоит любого, кто покупает лекарства, поскольку мало что в аптеках годно к употреблению). Чтобы сохранить этот рынок экспорта, французское правительство активно поддерживает режим президента Маауйя ульд Сиди Ахмад Тайя, называя его «самой демократической страной в Северной Африке» и финансируя проекты экономического развития. Некоторые из этих проектов выглядят абсолютно нелепыми: в стране, где очень немногие имеют водопровод, огромные суммы были потрачены на спутниковые средства связи, которые важны лишь трем процентам населения, имеющим телефоны. Конечно, такие странные приоритеты могут существовать, если большинство граждан лишены слова в решении вопросов распределения ресурсов. Для рабов новая Мавритания отличается тем, что от них ждут новой работы и обучения другим профессиям, но факт их рабства остается неизменным. Возможно, лучший способ для нас понять эту новую форму старого рабства, это посмотреть на городских рабов, работа которых обеспечивает поставку самого ценного для Мавритании — воды.

У большинства рабов только одно имя, и для большинства рабов-мужчин это имя Билал. Билал — так звали раба, которым владел пророк Магомет, позже освободивший его и сделавший первым муэдзином (тем, кто скликает мусульман на молитву с минарета мечети). Ни один белый мавр никогда не звался Билалом: это имя дается только рабам. Тот Билал, которого я встретил, один из многих рабов, работающих в столице на доставке воды. Это задача одновременно простая и чрезвычайно важная. Простая — потому что требует только ослика, маленькую тележку и одну-две бочки; важная — потому что в иссушенном городе в пустыне только 40-45 % жителей имеют водопровод. Это значит, что примерно 300 000 людей полагаются на человеческие руки и спины, которые обеспечат их водой.

Будучи деталью этой системы водоснабжения, Билал встает на рассвете. Он спит где-нибудь вблизи дома своего хозяина в растянувшемся на километры Нуакшоте, возможно на заднем крыльце или в укрытии из коробок внутри обнесенного стенами двора. Его завтрак — рис или остатки вчерашней еды, которые подают ему женщины-рабыни, поднявшиеся еще раньше, чтобы начать готовить для всех домочадцев. С рассветом он уже на улице, направляет тележку, запряженную ослом, к общему колодцу, где он вручную старательно наполняет две шестидесятилитровые бочки водой. Колодец представляет собой отверстие в земле, огороженное по краям несколькими кирпичами. Нет ни крана, ни насоса, ни журавля, ни блока, ни ручки, только большое металлическое ведро, привязанное к веревке. Работая быстро, вытаскивая ведро за ведром, Билал выливает воду в бочки через установленную воронку. Когда бочки наполнены, другой раб подходит к колодцу со своими бочками, а Билал начинает свое путешествие.