Ричард Грегори - Глаз и мозг. Психология зрительного восприятия

Органы чувств возбуждаются специфическими формами энергии, организованной в определенные структуры, но, если речь идет о зрении, мы редко видим структуры, мы видим предметы. Структура — это бессмысленный набор признаков, предметы же имеют множество характеристик, которые выходят за пределы сенсорно воспринимаемых признаков. Они имеют прошлое и будущее, они меняются и воздействуют друг на друга, они имеют скрытые аспекты, проявляющиеся только в особых условиях.

Кирпич и кусок взрывчатки могут выглядеть и восприниматься на ощупь как очень похожие, однако они будут «вести себя» совсем по-разному. Мы обычно определяем предметы не по их виду, а скорее по назначению или по их основным свойствам. Стол может иметь различную форму, но это предмет, на который можно положить другие предметы; он может быть квадратным или круглым или иметь неправильную форму, но при этом оставаться столом. Для того чтобы восприятие соответствовало предмету, то есть было «истинным», надо, чтобы оправдались наши ожидания. Если мы решили, что положили книгу на стол, а этот стол внезапно исчез бы или превратился в слона, мы сказали бы прежде всего, что это был не стол, а также что это не восприятие, а, возможно, сон или галлюцинация. Значение постоянных, закономерных зависимостей в восприятии исследовалось профессором Мишоттом из Лувена, который посвятил много лет изучению восприятия причинных связей.

Мишотт исследовал те скорости перемещения объектов и те временные задержки, которые необходимы для того, чтобы «увидеть» причинную зависимость между ними. Он использовал движущиеся цветовые пятна, которые создавались, как правило, с помощью аппарата, показанного на рис. 12, 1. Опыт состоял в том, что одно окрашенное пятно двигалось по направлению к другому до соприкосновения с ним, затем, обычно после небольшой за данной задержки, начинало двигаться второе пятно. При некоторых комбинациях скоростей и отсрочек у наблюдателя возникает непреодолимое впечатление, что первое пятно ударилось о второе и толкнуло его, как будто это биллиардные шары. Фактически тот же самый эффект возникает в мультипликационных фильмах, где нарисованные фигуры могут быть абстрактными, но последовательность кадров создает впечатление причинных взаимоотношений реальных вещей.

Рис. 12, 1. Аппарат Мишоттадля исследования восприятия причинности. На вращающемся диске нанесены линии. Небольшой отрезок каждой линии виден через фиксированную прорезь экрана. Видимые отрезки движутся в прорези по траектории, которая зависит от формы линий, нанесенных на диск. (Таким образом, совпадающие по осям крути будут казаться неподвижными, любая другая форма линий будет двигаться.) Мишотт обнаружил, что, когда одна мишень двигается и соприкасается с другой, которая в свою очередь начинает двигаться, кажется, что это движение вызвано толчком первой мишени.

Мишотт склонен думать, что восприятие причинности является врожденным, и эта точка зрения, по-видимому, основана на том, что различные наблюдатели дают сходные словесные отчеты о своих зрительных впечатлениях. Строить аргументацию на подобных словесных отчетах явно затруднительно, что безусловно признал бы в первую очередь и сам Мишотт. Если мы имеем дело с одинакового рода объектами, мы вправе ожидать, что сходные скорости и задержки во времени будут отражаться на перцептивной оценке причинности, однако подобное совпадение вряд ли является указанием на то, что восприятие причинности дано нам от рождения, а не возникает в результате обучения. Исследования наблюдателей, которые долгое время имели дело с необычными по виду объектами, свидетельствуют о важности фактора обучения.

Хотя восприятия, получаемые посредством зрения, осязания и обоняния, существенно отличаются друг от друга, мы не сомневаемся в том, что во всех этих случаях мы имеем дело лишь с различными образами одного и того же мира предметов. И наши знания об этом мире, конечно, не ограничиваются лишь нашим сенсорным опытом: мы знаем о магнитных свойствах предметов, хотя не можем их воспринять непосредственно, — мы знаем об атомах, хотя они невидимы.

По-видимому, сетчатка лягушки способна сигнализировать лишь о нескольких признаках объекта, главным образом о его движении и наличии в нем углов. Она быстро реагирует на определенный тип объектов, важных для ее существования, — в частности на мух, однако, несомненно, ее зрительный мир должен быть значительно беднее, чем наш. Ограничен ли наш зрительный мир возможностями нашего глаза и мозга?