Дмитрий Тымчук - Вторжение в Украину - Хроника российской агрессии

Части ВМС Украины оказались в более сложной ситуации. С одной стороны, украинские военнослужащие не применяли оружие против блокирующих их воинские части российских солдат и «ополчения» даже в тех случаях, когда это было предусмотрено Уставом гарнизонной и караульной службы ВС Украины (хотя вооруженное сопротивление явно усложнило бы Москве спецоперацию по захвату Крыма, а возможно, и вовсе сорвало бы ее). С другой стороны, украинские военные до середины марта не складывали оружие, не сдавали места дислокации и не переходили на сторону оккупантов, хотя Кремль явно рассчитывал на обратное, как в случае с украинскими милиционерами.

В связи с этим Москва ввела в качестве участников спецоперации еще один компонент— усиление для местного «ополчения» из числа собранных в России бандформирований, в частности так называемых казаков.

В итоге к моменту проведения в Крыму 16 марта 2014 года так называемого референдума, на основании которого полуостров был юридически введен Россией в свой состав, там оставались «очаги украинского присутствия» лишь в виде отдельных воинских частей ВС Украины, блокированные российскими военнослужащими, бандформированиями из России и местным «ополчением».

В ходе этой успешной спецоперации России мы наблюдали довольно редкое в мире спецслужб очень тесное взаимодействие двух спецслужб России, которые и проводили единую операцию, благодаря чему и сработал формат «гибридной войны». Это Главное разведывательное управление (ГРУ) ВС РФ и Федеральная служба безопасности (ФСБ) РФ. При этом общее планирование и управление операцией возлагалось на Генеральный штаб ВС РФ, который отвечал за применение подразделений спецназа ГРУ, введение в операцию подразделений Вооруженных сил РФ (как из состава Черноморского флота РФ, так и перебрасываемых из России) и их тесное взаимодействие. А ФСБ занималась координацией действий местного «ополчения», а затем вводом бандформирований («казаков») с территории РФ, обеспечив их тесное взаимодействие с подразделениями ВС РФ.

Также россияне убедились в эффективности такого изобретенного ими формата «гибридной войны», апробированного в Крыму, как действия вооруженного «ополчения» и спецназа под прикрытием «мирных протестующих» (в основном стариков и женщин из числа населения пророссийской направленности) для блокирования и захвата различных объектов противника. Прикрываясь «живым щитом», оккупанты могли рассчитывать на низкую вероятность сопротивления. Этот формат россияне позже широко использовали на первом этапе своей агрессии на Донбассе, причем в ряде случаев с помощью «живого щита» им даже удавалось без применения оружия разоружать целые подразделения Вооруженных сил Украины.

( Примечание. Несмотря на то, что группа «ИС» была первой «информационной инициативой», начавшей работу по Крыму с началом аннексии, мы намеренно не углубляемся в анализ этого периода российской агрессии по причине достаточного количества других различных исследований, проведенных на данный момент.)

Успех спецоперации в Крыму дал Путину повод предположить, что так же легко он сможет захватить южные и восточные области Украины. Как засвидетельствовал дальнейший ход событий, это был многовариативный план, который также значительно изменялся в ходе развития ситуации.

В частности, ярко прослеживались две задачи: максимум (оптимистичный сценарий) и минимум (пессимистичный сценарий):

1. Задача-максимум включала в себя дестабилизацию ситуации силами агентуры ФСБ (которая активизировала также пророссийски настроенную часть населения) и создание условий для дальнейших этапов «гибридной войны» (работа ДРГ российского спецназа и заброшенных из России бандформирований, затем и армейских подразделений ВС РФ) в десяти областях Украины — Одесской, Николаевской, Херсонской, Донецкой, Луганской, Днепропетровской, Запорожской, Харьковской, Сумской, Черниговской.

2. Задача-минимум включала в себя аналогичные действия в пяти областях — Одесской, Николаевской, Херсонской, Донецкой, Луганской.

Взятие под контроль Донбасса с его большой частью пророссийски настроенного населения и минимумом украинских воинских частей в Москве представлялось довольно легкой задачей. Такой же легкой задачей выглядел и захват южных областей (Одесской, Николаевской, Херсонской). Причем именно юг был приоритетом для Путина, который прекрасно понимал, что без контроля над этим регионом ему будет очень сложно обеспечить жизнедеятельность Крыма, более чем на 90 процентов получавшего электроэнергию и воду для сельского хозяйства именно из этого региона. Контроль над Донецкой областью (или хотя бы над ее южной частью), в свою очередь, обеспечивал бы сухопутное сообщение Крыма с Россией.