Владимир Ацюковский - ЗНАК ВОПРОСА 1997 № 03

Почти три недели они дожидались подходящего случая, но он так и не подвернулся… Тем не менее, как видите, сегодня есть основания полагать, что фантастика может стать реальностью еще в нашем веке. И профессор Хоукинг, возможно, будет первым в мире человеком, сменившим свое тело на новое.

1832 году Павел Львович Шиллинг изобрел первый электромагнитный телеграф. С этого момента началась эпоха электрической связи. Два последующих десятилетия в Англии, Германии, России, США и Франции создавались различные конструкции телеграфных аппаратов — мультипликаторные, стрелочные, пишущие. Наиболее перспективными оказались аппараты Морзе, производившие запись телеграфных сигналов при помощи специального кода, состоявшего из сочетаний точек и тире. Но код Морзе требовал расшифровки, поэтому изобретатели не переставали работать над аппаратом, который мог бы выдавать принимаемые сигналы в виде готового текста.

Такой телеграф удалось изобрести в 1855 году американцу Дэвиду Юзу (1831–1900), который был не только талантливым ученым, но и музыкантом. Вероятно, поэтому его детище и напоминает фисгармонию. Только клавиши соответствуют не нотам, а буквам и цифрам, и вместо педалей, закачивающих воздух в меха, — педаль для поднятия гирь привода, вес которых достигал 64 кг. Аппарат работал по принципу синхронного и синфазного вращения движущихся механизмов.

В телеграфе Юза использовался неравномерный импульсный код лПередача знака происходила при нажатии клавиши, когда в линию поступал импульс тока. Печатались знаки с помощью специального приемного устройства с типовым буквенно-цифровым, постоянно вращающимся колесом и электромагнитом, который под действием электрического импульса прижимал бумажную ленту к печатающему валику. Скорость печати достигала 200 знаков в минуту. В 1860–1920 годах такие аппараты применялись на линиях связи многих стран мира, в том числе и в России.

В Политехническом музее хранится буквопечатающий телеграфный аппарат Юза, изготовленный в начале 1900-х годов на петербургском заводе «Сименс и Гальске».

Как вы думаете, где и когда это было сказано? В Японии XI века. Придворной дамой, к которой мы будем возвращаться еще не раз. — Сэй-Сенагон. Записки у изголовья… — М., 1988. — С. 246–247.

О вкусах не спорят, возможно, потому, что это не только бесполезно, но и небезопасно. По замечанию французского остроумца XVII в. Ф. Ларошфуко, «наше самолюбие больше страдает, когда порицают наши вкусы, чем когда осуждают наши взгляды». (Размышления и афоризмы французских моралистов XVI–XVIII веков. — М., 1987. — С. 117.)

Если быть точным, то «красота» и «прекрасное» не одно и то же, потому что последнее — высшая степень красоты. Но даже эстетики-профессионалы для удобства могут использовать их как синонимы. — См., например: Крутоус В. П. Путь к прекрасному. — М., 1989. — С. 8.

Уже после того, как были написаны эти строки, я неожиданно наткнулся на размышления Колина М. Тернбула — куратора отдела этнографии Американского музея естественной истории в Нью-Йорке. И он связывал какую-то часть самоубийств с нежеланием стареть и умирать. «Человеку не хочется, — писал он, — стареть, а тем более, умирать. В большинстве западных обществ пытаются обмануть время, и это ведет к неврозам, отчаянию и самоубийствам». (Колин М. Тернбул. Человек в Африке. — М., 1981. — С. 59).

А, может быть, дело совсем в ином? Может быть, стирая привычки, как пыль со старого зеркала, мы очищаем нечто исконное, незамутненное? Ведь если у всех одна Праматерь, то и глубинные основы восприятия красоты где-то в своих истоках должны быть едины?

Дано по: Плеханов Г. В. Избранные философские произведения. — М., 1958. — Т.5. — С. 289–290.

Символика и эстетика цветов: пурпура — в Древнем Риме, зеленого — в исламском мире и т. д. — вопрос необычайно интересный и требует особого разговора.

Кама — Бог любви.

Бимба — растение с красными плодами.

Меня можно упрекнуть за то, что я даже не попытался рассмотреть внешность мужчины, так же, как и женщины. Готов принять упрек на свой счет. Но, во-первых, пусть об этом пишут те, кому сей предмет более интересен. А, во-вторых, когда однажды в одной из публикаций результатов опросов я обнаружил, что самой привлекательной частью мужского тела, в глазах женщин, являются ягодицы, то понял, что ничего не понимаю ни в опросах, ни в женщинах. Ну плечи, ну осанка, взгляд и т. д. — это еще объяснимо. А зад? Хотя, пожалуй, если он занимает соответствующее кресло, такое зрелище вполне может показаться сугубо эротическим, с точки зрения тех особ прекрасного пола, которые не хотели бы считать каждый кусок хлеба и прозябать в неизвестности.