Майкл Уайт - Стивен Хокинг. Жизнь среди звезд

При этом известии Хокинг впал в глубочайшее уныние. Легенда Флит-стрит гласит, что он заперся в темной комнате, пил и предавался пьяной жалости к себе, включив Вагнера на полную громкость. Однако сам он указывает, что рассказы о запое сильно преувеличены, но все же настроение у него тогда было «трагическое», [15]поэтому да, он и вправду на некоторое время ограничил общение с друзьями и слушал музыку, в основном Вагнера:

Журнальные рассказы о том, как я тогда пил, – преувеличение. Беда в том, что стоило упомянуть о моем пьянстве в одной статье, как это тут же подхватили все остальные: ведь какой интересный сюжет! Даже если о чем-то упоминали в печати много раз, это не обязательно правда . [16]

Как было на самом деле, мы, возможно, никогда не узнаем, но думается, что стоит верить воспоминаниям самого Хокинга. Мысль о том, чтобы на некоторое время оглушить себя любыми доступными средствами, лишь бы умерить ментальную боль, в таких обстоятельствах более чем логична.

Более того, его слова подтверждают и другие. Например, Деннис Сиама как-то заметил, что не помнит, чтобы Хокинг надолго исчезал, что бы ни говорила желтая пресса. А поскольку в учебное время Сиама виделся со своими студентами ежедневно, то первым бы заметил отсутствие Стивена.

При этом не приходится сомневаться, что подобная новость глубоко потрясла Хокинга, и наверняка он погрузился в депрессию. Продолжать исследования было бессмысленно, поскольку он просто не успеет закончить диссертацию. Стивен был искренне убежден, что жить ему незачем. Если он умрет в ближайшем будущем, ради чего стоит трудиться? Религия и мысли о загробной жизни его никогда не привлекали, так что искать утешения в этой области он и не пытался. Он проживет свой век, а потом умрет. Такова его судьба. На личные трагедии Стивен реагировал как любой из нас – и только и мог, что думать: «Почему такое случилось именно со мной? За что мне все это?» [17]

Хокинг рассказывает, что во время обследования с ним произошел случай, оставивший глубокое впечатление и помог пережить кошмарные дни после возвращения в Кембридж:

Когда я лежал в больнице, то видел, как на соседней койке умирает от лейкемии один молодой человек – мой дальний знакомый. Зрелище было некрасивое. Очевидно, на свете есть люди, которым приходится хуже моего. При моей болезни хотя бы не тошнит. Когда меня одолевала жалость к себе, я всегда вспоминал того мальчика . [18]

В то время Стивену снились беспокойные и очень яркие сны. В больнице ему приснилось, что его собираются казнить. И вдруг он понял, что, если его помилуют, можно сделать много ценного. В другом повторяющемся сне ему приходила мысль, что можно пожертвовать жизнью ради других: «Все равно умру, хотя бы сделаю доброе дело», – думал он. [19]

Когда Хокинг, преодолев депрессию, вернулся к работе, его отец решил навестить Денниса Сиаму. Он рассказал доктору Сиаме, что случилось, и спросил, сможет ли Стивен завершить диссертацию в сжатые сроки, не дожидаясь трехлетнего минимума, поскольку, возможно, столько не проживет. Сиама, который, пожалуй, лучше других понимал, на что способен его студент, сказал Фрэнку Хокингу, что на диссертацию потребуется никак не меньше трех лет и о сжатых сроках не может быть и речи. Неизвестно, подозревал ли он, что работа даст Стивену цель и смысл в жизни, – может быть, и так, но прежде всего он знал правила, а правила нельзя было нарушать даже ради умирающего студента.

Почти все считали, что медицинские прогнозы верны и Хокингу осталось совсем немного. Джон Маккленахан живо припоминает, как накануне его отъезда в Америку на год сестра Хокинга Мэри сказала ему, что если он не вернется раньше, то, возможно, уже не застанет своего друга в живых. Болезнь, вступив в свои права, развивалась быстро. Джейн увидела Стивена вскоре после выписки из больницы и поняла, что он совсем растерян и утратил волю к жизни.

Однако не приходится сомневаться, что появление Джейн стало переломным моментом в жизни Стивена Хокинга. Они стали видеться все чаще и чаще и уже не могли обходиться друг без друга. Именно Джейн помогла Стивену сбросить оковы депрессии и снова поверить в работу и в дальнейшую жизнь. Но диссертация продвигалась черепашьими темпами.

Стивен был не единственным учеником Сиамы. Когда Сиама заступил на пост в 1961 году, первым его студентом стал выходец из Южной Африки Джордж Эллис. Через год появился Хокинг, на следующий год – еще двое студентов, которые стали близкими друзьями и коллегами Хокинга и Эллиса на всю жизнь. Звали их Брендон Картер и Мартин Рис. Вокруг них сплотилась небольшая группа космологов и релятивистов, каждый из которых работал над своей задачей в одной и той же области.