Майкл Шермер - Небеса на земле. Научный взгляд на загробную жизнь, бессмертие и утопии

Более кратко и выразительно все это описывает фраза: «Нейроны соединяются, если одновременно загораются» [275]. Где есть воспоминания, там есть и связи, и их можно изменить, изменяя окружающую среду, что описывается понятием нейропластичности. Итак, фундаментом общего коннектома мозга является энграммная нейронная цепь каждого воспоминания — так называемый энгром памяти. Каждый энгром представляет собой воспоминание или паттерн памяти, а все они в совокупности составляют коннектом. Как выразился Эрик Кэндел в своем фундаментальном учебнике «Принципы нейронауки»: «Одна из главных идей, которую мы должны освоить в этой книге, заключается в том, что специфика синаптических связей, сформировавшихся во время развития, лежит в основе восприятия, действий, эмоций и обучения» [276]. Хэйуорт подытожил: «В литературе по нейронаукам собран обширный комплекс свидетельств того, что долгосрочная память хранится в статичных связях. „Статичная система связей = память“ — это фундаментальный принцип современных нейронаучных теорий, как „статичные последовательности пар нуклеотидов ДНК = гены“ — фундаментальный принцип теорий биологических».

Аналогия между памятью и генами весьма уместна, поскольку один из авторов открытия структуры ДНК Френсис Крик знаменит переходом из генетиков в нейробиологи — переходом, продиктованным стремлением познать природу сознания. Его бестселлер «Ошеломляющая гипотеза» (The Astonishing Hypothesis) начинается часто цитируемой фразой:

Ошеломляющая гипотеза заключается в том, что «вы», ваши радости и печали, ваши воспоминаниям и устремления, ваше чувство личной идентичности и свободной воли в действительности не более чем поведение обширного собрания нервных клеток и связанных с ними молекул. Эта гипотеза настолько чужда представлениям большинства ныне живущих людей, что ее действительно можно назвать ошеломляющей [277].

Крик дал своей книге подзаголовок «Научный поиск души», что я считаю важным упомянуть, поскольку это глубинный мотив и моего исследования, — и не только поиск души, но и ее сохранение и воскрешение. Почему? Я спросил об этом Хэйуорта, манерным и аффектированным поведением напомнившего мне Шелдона Купера из «Теории Большого взрыва» (только без дурацкого смеха). «Ну, было бы здорово своими глазами увидеть будущее, — начал он. — Я атеист и знаю, что в смерти нет ничего страшного, просто вечеринка продолжится без меня. Но мне бы очень хотелось на ней задержаться, особенно чтобы увидеть, как мы осваиваем космос и открываем тайны Вселенной». Трудно назвать этот мотив уникальным, большинство из нас хотели бы пробыть на празднике как можно дольше, но Хэйуортом движет нечто большее. Дегенеративные заболевания мозга, такие как деменция и болезнь Альцгеймера, означают, что, даже если экстропианцы и трансгуманисты смогут увеличить продолжительность жизни на десятки лет и более, пока проблема болезней мозга не решена, жить вечно не имеет смысла. «Когда человечество, наконец, достигнет технологического и научного уровня, необходимого для загрузки разума в кастомизированные механические тела и компьютеризированные мозги, — полагает Хэйуорт, — эти искусственные тела не будут иметь никаких ограничений наших биологических тел, сконструированных равнодушным естественным отбором».

Это звучит утопично, а Хэйуорт в достаточной мере реалист, чтобы понимать, что, «если даже убежденный скептик вроде вас инстинктивно отвергает мысль о возможности загрузки разума», несоизмеримо сложнее будет убедить массы религиозных людей, «ожидающих пришествия Иисуса, который уничтожит земную жизнь и заберет наши души на небеса». И это только на Западе. Представьте, как поступят радикальные исламские террористы с центром переноса сознания и крионической компанией, если готовы уничтожать даже иконы иных конфессий. Большинство его коллег-нейробиологов считают, что Хэйуорт сдвинулся на своем проекте, но, как заметил он: «Удастся ли лично мне увидеть будущее, не имеет значения. Для меня важно, что эта технология (консервация мозга) может сделать мир лучше. Ради этого стоит трудиться».

Согласен, но обеспечивает ли она то, на что он рассчитывает? Решает ли проблему непрерывности личного опыта, чтобы при возвращении к жизни коннектома со всеми вашими воспоминаниями это действительно были «вы», проснувшийся в компьютере, словно после долгого сна? Действительно ли МЕМ -«я» — то же самое, что POV -«я»? Я так не думаю, но так думает Хэйуорт и в подтверждение ссылается на книгу Дерека Парфита «Причины и личности» (Reasons and Persons), в которой покойный философ предлагает для осознания проблемы непрерывности следующий мысленный эксперимент. Вы человек с разделенными полушариями мозга, идентичными до последней детали (включая воспоминания), жертвующий собой ради двух своих братьев-близнецов, умирающих от необратимого повреждения мозга. Каждому из них достанется по одному полушарию. В результате операции появляются два идентичных человека с одинаковым комплексом воспоминаний, которые живут в двух отдельных телах и чувствуют психологическую непрерывность с тем моментом, когда они были одним существом [278]. А что произошло с «вами»? Ничего. Вашего прежнего тела больше нет, но теперь есть двое вас в двух отдельных, но одинаковых телах. Парфит полагал, что психологическая непрерывность, наблюдающаяся при разделении и трансплантации двух идентичных полушарий мозга, решает проблему личного восприятия, поскольку теперь имеется два непрерывных личных восприятия, каждое из которых ощущает себя «вами» во всех отношениях. В этом смысле уникальность не есть ключ к идентичности. Неважно, сколько вас существует — один, два или много. Если имеет место психологическая непрерывность при создании копий (или переносе на другие платформы), то, как в серии «Звездного пути» о дублированном Райкере, каждый «вы» начинает самостоятельную жизнь, обретает новые и разные воспоминания и снова становится уникальным.