Юрий Антонян - Особо опасный преступник

Личности убийц и их поведению посвящено немало работ дореволюционных русских исследователей. К одной из таких работ относится прекрасный труд Д.А. Дриля "Преступник и преступники", одна из глав которого посвящена убийцам и убийствам. Автор делает тонкие психологические наблюдения, которые им изложены как в виде общих выводов, так и применительно к отдельным случаям.

Дриль констатирует у некоторых убийц любовь к крови, т.е. то, что я называю некрофилией. Он пишет, что ее истоки надо искать в основе личности - в сфере чувствований и в их извращениях, но не в беглых, мимолетно вспыхивающих и быстро проходящих чувствованиях, а в чувствованиях, более постоянных и стойких, присущих данному индивидууму, т.е. в его обычном самочувствии и более обычных оттенках его настроения. Одной из важнейших составных частей самочувствия в общественном отношении является половое, оно же и родовое чувство, считал Дриль*(13). В доказательство он приводит множество примеров: к сожалению, они далеко не всегда убедительны, хотя не вызывает сомнений связь между сексуальной жизнью человека и убийствами. Эта связь значительно более сложная и глубинная, чем представлялась Дрилю. Ее нельзя установить с помощью лишь внешних наблюдений за преступниками, а только путем глубокого психологического анализа личности виновного. К тому же особой ролью сексуальной жизни можно объяснить лишь часть убийств, но далеко не все, даже если иметь в виду множество опосредствований.

Типологию преступников активно исследовал С.В. Познышев. Критикуя концепции Ломброзо, Ферри и Гарофало, Познышев поясняет, что содержание преступного типа образует то сочетание постоянных свойств, в силу которого личность реагировала на полученные ею впечатления поведением определенного характера. Познышев различает два типа преступника: экзогенный и эндогенный, но применительно ко всем преступлениям, не различая их характера и степени тяжести. Однако свои теоретические обобщения он в основном иллюстрирует анализом убийств, при этом приводит весьма интересные эмпирические данные.

Так, из обследованных им 250 бандитов 100 не испытывали никакого содрогания и вообще более или менее заметного впечатления от вида крови, ран и трупов и характеризовали свое отношение ко всему этому как полное равнодушие. Из них 33 заявили, что сами заметили, что вполне привыкли ко всем этим зрелищам, прежде для них неприятным, на войне. У 82 бандитов были заметны нерасположение к насилию и тяжелые впечатления, производимые на них видом крови и ран. 24 бандита никогда не видели ран и крови, кроме небольших кровотечений при порезе собственных пальцев. Относительно 38 точных сведений по данному вопросу не получено. У шести была резко выражена любовь к насилию при равнодушии к его последствиям.

Познышев пишет, что "наклонность к насилию особенно рельефно выделяется среди свойств бандита, когда она проявляется при таких отношениях к потерпевшему, при которых естественно было бы ожидать особенной мягкости со стороны преступника, например, когда потерпевший был хорошим знакомым или другом преступника или находился с преступником в момент преступления или непосредственно перед этим в близких отношениях и т.п. А между тем - даже оставляя отмеченные уже психопатологическими чертами случаи садизма в стороне - и при таких отношениях мы встречаем иногда в психологии бандита особенно резко выступающую способность к насилию, удивительно спокойное и рассчитанное применение к другому человеку физической силы для достижения намеченной корыстной цели. Это не так удивительно еще, когда мы имеем перед собой бандита-профессионала, долго подвизавшегося на бандитском поприще и выработавшего в себе полное равнодушие к чужим страданиям. Но когда перед вами юноша, впервые вступивший на преступный путь, эта черта невольно останавливает на себе особенное внимание. Что же будет, спрашивается, с таким человеком далее, если уже в начале своей преступной карьеры он обнаруживает такую смесь равнодушия и жестокости' *(14).

Какого-либо тонкого психологического анализа отдельных убийц бандитов у Познышева мы не найдем. Приводимые им фотопортреты убийц, бандитов и насильников именно как соответствующих типов в этом совсем не убеждают. На фотоснимках они могут быть кем угодно, в том числе вполне законопослушными гражданами. Вместе с тем анализируемые им примеры полностью убеждают в том, что в большинстве случаев это особо опасные убийцы.