Марк Медовник - Жидкости

Но в глобальной тектонической схеме вещей извержения Пакайи — мелочь. Крупнейший вулкан планеты — Мауна-Лоа на гавайском Большом острове, который весь состоит из выброшенной им магмы. Б о льшая часть вулканической активности происходит под водой. Все Гавайские острова образовались в результате вулканической активности, которая продолжается и сегодня. Потому-то они довольно опасны для жизни — крупное извержение может выбрасывать лаву в воздух на высоту до километра и создавать удушающее горячее облако пепла. Катастрофа такого масштаба не стала бы чем-то неслыханным. В 79 г. н. э. в Италии произошло извержение Везувия, засыпавшее древнеримские города Геркуланум, Помпеи и Стабии раскаленным пеплом и почти мгновенно убившее многих жителей.

Гипсовая отливка одной из жертв извержения Везувия

А в 1883 г. Кракатау — вулканический остров в Индонезии — извергся со взрывом, таким громким, что он был слышен на расстоянии нескольких тысяч километров. По оценкам, этот взрыв, эквивалентный взрыву 13 000 атомных бомб, убил более 30 000 человек. После извержения выяснилось, что б о льшая часть острова просто исчезла.

Эти крупные извержения — не только наше прошлое; к несчастью, это и неизбежная часть нашего будущего. У южного побережья Японии недавно было обнаружено массивное скопление лавы из подземного вулкана. Она медленно сочится из-под морского дна и образовала на нем купол высотой 600 м. Предыдущее сверхизвержение в этой вулканической области, произошедшее 7000 лет назад, опустошило Японские острова. Возможно, там назревает новое мощное извержение, которое, скорее всего, тоже окажет катастрофическое воздействие на Японию, а также наполнит атмосферу Земли пеплом. Он будет годами болтаться в воздухе, блокируя солнечный свет и понижая температуру на всей Земле; воцарится глобальная зима.

Но вот что странно. Несмотря на миллиарды лет вулканических извержений и тектонических сдвигов, горы Земли не так уж высоки. Особенно это заметно при взгляде на нее из космоса; оттуда кажется, что мы живем на почти идеально круглом бильярдном шаре, из которого не торчит ничего существенного. Все горы — относительно незначительные складки на гладком шаре, хотя у них были миллиарды лет для роста. Так почему же они не выросли? Есть два процесса, которые непрерывно уменьшают высоту гор. Первый — эрозия: дождь, лед и ветра сдирают с них мелкие частицы, выветривая и перемалывая их. А поскольку вес гор увеличивается в процессе роста, усиливается и давление на нижележащие породы, которые со временем сползают и текут, загоняя возвышенности обратно в кору. Как ледяной щит давит на Антарктиду, так горы давят на тектонические плиты, из которых вырастают, и чем выше они, тем сильнее давят и глубже погружаются.

Разумеется, бортпроводники ничего не сказали нам об этом при посадке; наверное, это лучший способ жить на непредсказуемой планете, которая постоянно в движении. Как бы хорошо мы ни понимали фундаментальные причины землетрясений, никто не может предсказать точно, когда следующее бедствие обрушится на Сан-Франциско. «Может быть, это произойдет сегодня», — подумал я, поглядев искоса на Сьюзен. Она, казалось, ничуть не беспокоилась. «Вероятно, она живет в отрицании, — подумал я, — как и все остальные». Как еще можно счастливо существовать на этой тонкой корочке, образовавшейся на поверхности текучей планеты, которая порождает невообразимо огромные силы — настолько огромные, что за миллионы лет они выстроили на ней горы, а города способны разрушать за несколько минут; силы, под действием которых на поверхности моря возникают новые острова, а старые поглощает пучина и целые материки тонут под давлением льда — того самого, что сейчас тает, вызывая неуклонное повышение уровня моря, угрожающее всем прибрежным городам, включая Сан-Франциско. И эти силы ни за что не исчезнут, ведь в их основе — текучесть и жидкость нашей планеты. Чтобы уцелеть как цивилизация и выжить как биологический вид, нам придется овладеть искусством уживаться с ними.

Сьюзен занималась именно этим; чтобы нанести на губы красную помаду, она воспользовалась в качестве зеркала камерой своего телефона. Ее стиль мне нравился. Я по-прежнему не знал, кто она, что управляет ее действиями или куда она направляется. Я наверняка был уверен только в том, что зовут ее действительно Сьюзен — я прочел имя на таможенной декларации, которую она заполняла моей шариковой ручкой. Той самой, что она унесла с собой, когда ловко протиснулась из кресла в проход, одним плавным движением вытащила сверху свою ручную кладь и направилась к выходу. Тем временем по системе громкой связи прозвучало последнее оптимистичное обращение: