Юрий Супруненко - Проклятые места - реки и болота, руины и подземелья, горы и пещеры

В то, что шишиги — не выдумка, а действительно существуют, верят в деревнях на Самарской Луке все: и мал, и стар. Да как можно не верить, если был случай, когда шишигу поймали в лесу, точнее, не поймали, а нашли замерзшую от холода. Вот как описал этот случай краевед Юрий Киевский в мордовском селе Торново. Однажды трое братьев, отправившись зимой за дровами, откопали в сугробе «виряву», так называют здесь лесную женщину: «голая, волосы длинные, пальцы длинные». Замерзла она, лежа на снегу, и стала «твердой, как колодка». Парни привезли виряву в избу и стали отогревать на печи. Когда та «оттаяла» и ожила, то принялась безудержно хохотать. Человеческой речи не понимала, одежду с себя срывала, от людей испуганно пятилась. Подумали, подумали мужики, да и отвезли виряву в лес, где ее нашли.

Но не всегда лесная баба имеет облик кикиморы — костлявой, угловатой женщины, порой она больше похожа на огромную обезьяну. Но вот что удивительно: все эти лесные существа, как бы они ни выглядели, любят подшутить над пришедшими в болото или на берег озера парнями. Произошел такой случай далеко от Волги на Кольском полуострове. Пришел на берег Сейдозера молодой лесоруб, так его там едва не задушила в объятиях лесная волосатая красотка. Парень рубил толстое дерево, когда вдруг почувствовал легкое похлопывание по плечу. Он удивленно обернулся и увидел огромный волосатый торс, поднял глаза и… так и остался стоять с открытым ртом. Над ним возвышалась особь женского пола. Лесной «красавице» такое поведение парня явно не понравилось, и она просто-напросто зашвырнула его в кусты. До смерти испуганный лесоруб бросился к лодке, завел мотор и отдышался только тогда, когда отплыл далеко от берега.

Довелось встретиться с «лесной бабой» и великому русскому писателю Ивану Тургеневу. Прямо можно сказать, ее назойливое внимание произвело на него неизгладимое впечатление, которым он поспешил поделиться со своим французским другом Ги де Мопассаном. Во время своей поездки в Полесье писатель встретился на берегу реки с волосатой женщиной. Увидев Тургенева, женщина пришла в восторг и бросилась к нему, «издавая звериные крики». Но Иван Сергеевич не оправдал ее надежд и поспешил удалиться от места неожиданной встречи.

Кроме чувства юмора, правда, порой довольно примитивного, есть еще одно свойство, сохраняющиеся у всех лесных баб вне зависимости от места их обитания: любовь и бережное отношение к детям. Несмотря на их страшный, волосатый облик маленькие ребятишки их совершенно не боятся. И правильно делают, потому что не было ни одного случая, чтобы лесные бабы обидели ребенка. Наоборот, они весьма неравнодушны к голеньким человеческим «детенышам», заботятся о них, хотя порой и пытаются их «умыкнуть» или обменять на своего — волосатого.

В районе Северного Урала, к примеру, произошла вот такая история. Пропала пятилетняя девочка. Вся деревня бросилась искать ее в стоящем у самых изб густом лесу. Мать ребенка была безутешна от горя. Нашли девочку на следующий день, причем там, где неоднократно проходили люди. По словам девочки, кто-то в «теплой шубе» долго носил ее по лесу, а затем посадил на дороге. А вот другой случай, также произошедший на Урале. Маленький ребенок стал исчезать из дома чуть ли не каждую ночь. Возвращаясь по утрам, он объяснял родителям, что был в лесу, где у него «есть другая мама».

Но самый невероятный случай «появления другой, лесной мамы» произошел в деревне Михалезо Черемисинского уезда еще до отмены крепостного права. О нем поведал дьякон Храма Преображения Господня. Дом исправного мужика Ивана Галкина стоял на краю деревни. Однажды утором Иван, лучший столяр деревни, отправился чинить барскую карету. Его жена Настя прицепила колыбельку с малюткой к ветке яблони, выросшей у самой избы. Мать ненадолго отошли, а возвратясь, обомлела: колыбелька была пуста, а за плетнем мелькнула чья-то темная спина. Истошно закричав, она схватила висевший на стене цеп и бросилась вдогонку. Догнала, замахнулась цепом — и тут похититель ребенка обернулся. Это была лешачиха, ростом вершков на десять выше ее, вся в шерсти, только лицо светлое. От ужаса Настя замерла, еле-еле подняла руку, чтобы перекреститься, а рука, словно не своя, каменной стала. Заплакала Настя от горя, даже не заплакала, а заскулила протяжно и жалобно. И тут лешачиха сделала три больших шага к ней и протянула на вытянутых руках ребенка. Отдав младенца, лешачиха фыркнула и быстро, не оглядываясь, пошла к лесу.