Даршини Дэвид - Доллар всемогущий. Как работает экономика глобализованного мира

Этот процесс называется количественным смягчением. В период, о котором мы говорим, это был нестандартный экспериментальный прием. Никто не знал, сработает ли он и как много времени потребуется для его применения. Столь масштабное денежное вливание в экономику могло обернуться непредсказуемыми последствиями. Если бы товаров и услуг, на которые можно потратить новые средства, оказалось недостаточно, цены подскочили бы до небес. Но отчаявшиеся правительства западных стран были готовы рискнуть.

В 2008–2016 годах правительство США потратило на количественное смягчение 3,7 трлн долларов, а Банк Англии – более 400 млрд фунтов, то есть около 600 млрд долларов. Кроме того, были предприняты и более прямые меры: сокращение налогов и стимулирование расходов позволило закачать в экономику миллиарды долларов. На фоне кризиса правительства обратились к кейнсианству. Но этот подход дал лишь кратковременный эффект.

Его результаты проявлялись медленно, и их было трудно отследить. Правительства предпринимали шаги для защиты своих граждан, но они двигались во тьме и на ощупь. Тем не менее рост по обе стороны Атлантики возобновился, а вместе с ним оживился и рынок труда. Не только банковские служащие вроде Эмили Морган сохранили свои места – открылось множество новых вакансий, пусть по большей части не слишком высокооплачиваемых и не таких надежных, как раньше. В Великобритании финансовый кризис привел к одному из самых резких в истории страны спадов с самой низкой скоростью восстановления.

Насколько правильным было решение заливать пожар денежными вливаниями? Кому они принесли больше пользы – Поле Миллер или банку Эмили? Трудно сказать, как развивалась бы ситуация без количественного смягчения, но, если верить заявлениям Банка Англии, первые 200 млрд фунтов вливаний стимулировали рост расходов (то есть размер британской экономики) на 2 %. Таким образом была создана экономическая подушка безопасности в размере около 30 млрд фунтов (40 млрд долларов).

Но куда исчезли еще 170 млрд фунтов? Они отправились прямиком в пенсионные фонды и к инвесторам, с которыми работает Эмили, и значит, в ее банк. Попав в финансовую систему, эти деньги повысили спрос на акции и облигации, толкая их цену вверх и увеличивая комиссию и доходы финансовых институтов и их сотрудников. Причиной финансового кризиса была рискованная игра на рынке, но после него центральные банки предложили другие ставки, и финансовые институты едва успевали пожинать плоды этой политики. Большинство игроков знает, что часто рассчитывать на удачу не приходится, но на финансовом рынке очень рискованная ставка порой может принести огромный выигрыш.

Согласно подсчетам Банка Англии, количественное смягчение расширило рынок акций и облигаций на 26 %. Укрепление фондового рынка, в свою очередь, внушает людям уверенность, придает экономике стабильность и стимулирует расходы. Однако акциями владеют немногие: большая их часть принадлежит богатейшим 5 % населения. Поэтому домохозяйства тех стран, в которых было проведено количественное смягчение, не обязательно получили от него прямую выгоду. Она непосредственно зависела от расходов Эмили и ее коллег, а также состоятельных акционеров. Их покупки в магазинах, посещение ресторанов, приобретение жилья и траты на отдых повышали доходы остальных граждан. Подобный эффект называют просачиванием благ сверху вниз. Но его масштабы весьма ограниченны: богачи предпочитают не тратить свои деньги, а хранить их или инвестировать. По оценкам фонда New Economics Foundation, богатейшие 10 % британцев дополнительно приобрели в результате количественного смягчения от 127 до 322 тысяч фунтов стерлингов.

Эти «дешевые деньги» пошли на финансирование новых пузырей (в том числе на фондовом рынке) или достались топ-менеджерам рынка недвижимости.

Как изменилась ситуация на рынке недвижимости? Во многих районах США стоимость жилья, в особенности в крупных городах, вернулась на почти докризисные уровни. В Британии цены на дома в среднем оказались на 20 % выше, чем в 2007 году; обычный дом стоит в 6 раз дороже, чем средний британец зарабатывает за год, тогда как 40 лет назад он потратил бы на него только три свои годовые зарплаты. Те же пропорции повторяются в США, хотя и в менее явной форме. В целом за период количественного смягчения цены на жилье росли быстрее доходов, что объяснялось спросом на новые дома, превышающим предложение, и широкой доступностью кредитов. Число людей, способных позволить себе приобретение собственного жилья, неуклонно снижалось. Вероятность того, что средний 35-летний британец станет домовладельцем, ниже, чем во времена его дедушек и бабушек, а его задолженность по кредиту на жилье – гораздо выше. Но для тех, кто успел купить себе дом или квартиру раньше, рост цен означал увеличение стоимости их собственности. В результате финансовое неравенство поколений на Западе усугубилось.