Ольга Сидорова - Современная литература Великобритании и контакты культур

Бубенникова О. К вопросу о культурно‐лингвистической ситуации в Шотландии // Вестн. МГУ. Сер. 19. М. : Изд‐во МГУ, 2000. № 3. С. 7–17.

Келман Дж. До чего ж оно все запоздало / пер. С. Ильина. М. : ЭКСМО, 2003. 334 с.

Böhnke D. Kelman Writes Back : Literary Politics in the Work of a Scottish Writer. Berlin ; Cambridge ; Mass. Galda, 1999. 108 p.

Hewitt K. Письмо О. С. Сидоровой от 18 января 2005 г. // Личный архив автора.

Kelman J. English Literature and the Small Coterie // Kelman J. Some Recent Attacks : Essays Cultural and Political. Stirling : AK Press, 1992а. P. 16–26.

Kelman J. The Burn. Edinburgh : Polygon, 2009. 248 p.

Kelman J. The Busconductor Hines, L. : Dent, 1985. 237 p.

Kelman J. The Importance of Glasgo in my Work. // Kelman J. Some Recent Attacks : Essays Cultural and Political. Stirling : AK Press, 1992б. P. 78–84.

Kelman J., Leonard T., Kelman J. Three Glasgo Writers. Glasgo : Molendinar Press, 1976. 82 p.

Macafee C. Traditional Dalect in the Modern World : A Glasgow Case Study. Frankfurt a/M : Peterland, 1994. 284 p.

McDonald G. The horrors, the horrors : Лекция, прочитанная в Эдинбургском университете 13.08.1999 // Личный архив автора.

McMillan D . Constructed out of bewilderment: stories of Scotland // Peripberal Visions. Iamges of Nationalhood in Contemporary British Fiction / ed. by I. A. Bell. Cardiff : University of Wales Press. P. 80–99.

Pitchford N. How late it was for England : James Kelman’s Scottish Booker Prize // Contemporary Literature. Winter, 2000. Vol. 41, no 4. P. 639–725.

Toremans T. An Interview with Alasdair Gray and James Kellman // Contemporary Literature. 2003. Dec., 1. Vol. 44, no 4. P. 565–586.

Witchi B. Glasgo Urban Writing and Postmodernism. Frankfurt a/M : Peterland, 1991. 254 p.

Масштабные исторические события ХХ в. привели к целому ряду существенных для человечества последствий, одним из которых явилось появление эмиграции как всемирного явления. Эмиграция в ХХ в. стала столь обширной и значимой, что возникла потребность в ее изучении. «Покинутое пространство обретает свойства времени – оно необратимо, невозвратно, ибо, возвращаясь, эмигрант попадает в изменившееся отечество. Эмиграция состоит в особом отъезде на постоянное место жительства в чужую страну. Не всякий человек, покинувший родные края, эмигрант. Эмиграцию творят несчастье и надежда… Уехавший из счастливой страны не становится эмигрантом» [Теория литературы, c. 465]. Одним из глобальных последствий эмиграции становится то, что во многих странах в ХХ в. возникают два течения в рамках одной литературы (шире – к ультуры): собственно отечественная и эмигрантская. Связанные рядом общих факторов, такими, например, как традиции и язык, они по ряду параметров отличаются друг от друга. Одним из ярких примеров существования двух течений, обусловленных эмиграцией, в рамках одной литературы является русская литература ХХ в. Эмиграция, однако, по‐разному влияла на развитие национальных литератур.

В Великобританию волна эмигрантов из бывших колоний и других неевропейских стран хлынула во второй половине века, после окончания Второй мировой войны и распада Британской империи. В 1980‐е гг. в стране впервые появились представители небелого среднего класса. Как правило, они являются детьми эмигрантов первого поколения, получившими британское гражданство. Все они также получили традиционное британское образование, английский является для них родным языком. Вот как идентифицирует себя Кадзуо Исигуро ( Kazuo Ishiguro , 1954 г. рожд.), один из ведущих современных прозаиков Великобритании, автор пяти романов, ставших международными бестселлерами, который был привезен в Англию пятилетним ребенком:

Со своими родителями я все еще общаюсь по‐японски. Я начинаю говорить на этом языке, как только вхожу в их дом. Но японский я знаю плохо. Мой японский – э то язык пятилетнего ребенка, пересыпанный английскими словами, и я делаю много грамматических ошибок. Кроме того, я получил обычное английское образование. Я вырос на юге Англии и закончил там обычную школу. В Университете Кента я изучал философию и английский, а в Университете Восточной Англии получил степень магистра по специальности «Писательское мастерство».

Я думаю, что принадлежу к западной литературной традиции. Меня удивляет, когда критики много пишут о том, что я японец, и стараются упомянуть двух‐трех японских авторов, о которых они что‐то слышали. Мне это кажется неуместным. Я рос, читая западную прозу: Достоевский, Чехов, Шарлотта Бронте, Диккенс [An Interview, p. 338].

Насколько самоидентификация К. Исигуро с западной литературной традицией соотносима с его творчеством? Действие его первых двух романов «Неясный вид холмов» (1982) и «Художник меняющегося мира» (1986) частично или полностью происходит в Японии, где сам автор не был с 1960 г. Следующие два произведения К. Исигуро «Остаток дня» (1989) и «Безутешные» (1995) – европейские романы по месту действия и по тематике, а также по использованным жанровым формам интроспективного и плутовского романа. В «Остатке дня» исследуется феномен английскости, стереотипический образ Англии, сложившийся в сознании англичан и иностранцев, который получился объемным и узнаваемым именно за счет «двойного видения» автора, его принадлежности к двум культурным традициям, возможности взглянуть на явление одновременно изнутри и со стороны. Принадлежность К. Исигуро к направлению мультикультуралистов – « западных писателей восточного происхождения» (С. Толкачев) – играет в данном случае конструктивно‐деструктивную роль: английскость как норма и как ритуал одновременно утверждается и разоблачается. Малькольм Бредбери так характеризует его творчество: «Кадзуо Исигуро – один из тех молодых авторов, кого мы предпочитаем называть британскими, но они, создавая свои произведения в Британии и по‐английски, принадлежат культуре гораздо более широкой, чем та, что мы обычно считаем своей» [Bradbury, p. 363].