Вадим Пересветов - Журналистика - секреты успеха – 3. Техника письма

У пишущих людей потребность в письме существует постоянно. У меня это что-то вроде ежедневной тренировки спортсмена, готовящегося к соревнованиям. Причем неважно, чем я занят: текущим материалом, записью своих наблюдений, подготовкой вопросов к интервью или же просто намечаю темы будущих публикаций. Я знаю, что все это пригодится, когда придет время бежать к финишу вместе с другими, не менее расторопными коллегами. В «чистом листе» я вижу дарованную мне возможность высказаться, наполнить его содержанием, описанием событий и полученной информацией, которой хочется поделиться с окружающими. Проблема состоит лишь в том, как успеть за своими собственными мыслями, опережающими движения пальцев по клавиатуре и теснящимися в голове в попытке проскочить на волю «вне очереди» того уже сложившегося плана – «верной и крепкой веревочки к цели». Во время письма кажется, что все до единой мысли имеют первостепенное значение. (Здесь на память невольно приходит рефрен из песни Олега Газманова «мои мысли – мои скакуны»). Ведь человек на самом деле думает примерно в 10 раз быстрее, чем пишет , поэтому затраченное на обдумывание время с лихвой окупается при письме (2). Более того, мне очень нравится работать над двумя или тремя текстами одновременно. В таких случаях, постоянно переключаясь, я чувствую себя как рыба в воде. Переход из одного «смыслового окна» в другое способствует тому, что пишущий не зацикливается на одном и том же, в результате чего многие необходимые текстовые решения находятся значительно легче и быстрее.

И, конечно же, tabula rasa всегда должен быть заполнен наилучшим образом. Этот процесс сродни тому, как на блеклое лицо фотомодели наносят макияж, и она из «промокашки» превращается в настоящую принцессу. (Вспомнился один забавный случай. После промежуточной посадки на Мальтийских островах большой самолет летел в сторону Северной Африки практически пустым. Чтобы скоротать время, оставшиеся в салоне немногочисленные пассажиры решили познакомиться. Когда настала очередь рассказать о себе невзрачной девушке с оттопыренными ушами, она сказала буквально следующее: «Ребята, вы будете смеяться, но я – фотомодель». ) Поэтому, напротив, я испытываю крайнее нетерпение к работе, обожаю письменный стол, хоть иногда и подхожу к компьютеру, как к штанге с супертяжелым весом. Такое бывает, когда долго пишешь на одну и туже тему и для одного и того же издания, где слова «наш формат не позволяет…» произносятся редактором, как своего рода магическое заклинание. Когда пишешь на заказ рекламные статьи, в которых должен учесть все существующие и гипотетические (иногда неплохо догадываться о намерениях) замечания заказчика, а также «три копейки» его жены или любовницы, вставленные уже после того, как все позиции были оговорены или же, вообще, полную смену позиций. В таких случаях «проблема первого абзаца» решается опять-таки по аналогии со спортом, то есть, «рывком», после которого остается только зафиксировать взятый вес. Деваться-то некуда: означенный срок не дает возможности расслабиться, а обозначенный гонорар и есть то самое искусственное «вдохновение», при помощи которого пишут настоящие профессионалы.

NOTA BENE

Конечно, я немного утрирую. Просто обыватели по-разному представляют себе этот процесс. Одни вспоминают слова классика о том, что «не продается вдохновенье, но можно рукопись продать» и думают, что за замаячившие на горизонте приличные деньги можно сделать любую работу. Другим, вдохновение представляется в виде сияющего почти блаженного взора автора, блуждающего от клавиатуры к пейзажу за окном и обратно, затем выливающееся в непрерывное стрекотание клавиш. Нет! «Вдохновение – это строгое рабочее состояние человека», – пишет Константин Паустовский в своей книге «Золотая роза» (10). «Душевный подъем не выражается в театральной позе и приподнятости. Так же, как и пресловутые «муки творчества». Пушкин сказал о вдохновении точно и просто: «Вдохновение есть расположение души к живому приятию впечатлений, следственно, к быстрому соображению понятий, что и способствует объяснению оных». «Критики, – сказал он вдобавок, – смешивают вдохновение с восторгом». Так же, как читатели смешивают иногда правду с правдоподобием. Чайковский утверждал, что вдохновение – это состояние, когда человек работает во всю свою силу, как вол, а вовсе не кокетливо помахивает рукой. Тургенев называл вдохновение «приближением бога», озарением человека мыслью и чувством. Он со страхом говорил о неслыханном мучении для писателя, когда он начинает претворять это озарение в слова. Толстой сказал о вдохновении, пожалуй, проще всех: «Вдохновение состоит в том, что вдруг открывается то, что можно сделать. Чем ярче вдохновение, тем больше должно быть кропотливой работы для его исполнения». Алексей Толстой мог писать, если перед ним лежала стопа чистой хорошей бумаги. Он признавался, что, садясь за письменный стол, часто не знал, о чем будет писать. У него в голове сидела одна какая-нибудь живописная подробность. Он начинал с нее, и она постепенно вытаскивала за собой, как за волшебную нитку, все повествование. Рабочее состояние, вдохновение Толстой называл по-своему – накатом. «Если накатит, – говорил он, – то я пишу быстро. Ну, а если не накатит, тогда надо бросать».