Елена Исупова - Поэзия А. С. Хомякова как отражение его идей

Исследователи неоднократно отмечали сдержанность любовной лирики Хомякова: «Здесь минимальны описания достоинств избранницы, главное же – постоянная настороженность героя, подспудное ощущение, что она не поймёт, не откликнется… Достаточно малейшего повода, чтобы поэт взорвался, его уязвлённая гордость не может вынести даже намёка на отказ, он сам рвёт чуть наметившиеся путы и снова взмывает орлом в небеса («Благодарю тебя! Когда любовью нежной…» (3, 25). Однако причина этой сдержанности, по-видимому, отнюдь не в уязвлённом самолюбии. Просто для лирического героя Хомякова и для него самого возможна любовь только к такой женщине, которая способна понять и разделить призвание. Если «ей дики все мои мечтанья и непонятен ей поэт», значит, чувство к такой женщине – иллюзия. Об этом – стихотворение «Признание» (1830), цикл «Иностранке» (1932). Поэтому его стихотворение о счастливой любви – «Лампада поздняя грела…» (1837), написанное после удачной женитьбы, – в то же время и о приливе вдохновения:

Призвание в ранних стихах Хомякова принимает два образа – поэзии и войны.

Предназначение поэзии очень высоко. Она существует не только для удовольствия людей. Хомяков приписывает ей значение почти космическое, связанное с судьбами мироздания. Например, в стихотворении «Поэт» (1827)

В стихотворении «Разговор» (1831), построенном как диалог поэта и его противника, выражена та же мысль. Противник поэта утверждает, что поэзия в наш век невозможна, т.к. для неё нет предмета:

Эгоизм приводит к угасанию поэзии, вдохновения, а значит, и жизни:

Угасло пламя вдохновенья,

Увял поэзии венец

Пред хладным утром размышленья,

Пред строгой сухостью сердец.

Поэзия обречена течь «струёю мелкой и бессильной, как люди в век наш роковой».

Поэт отвечает на это, что поэзия – предчувствие и начало другого, лучшего века, будущего совершенного порядка вещей:

Взойдёт, я верю, для вселенной

Другого века благодать.

И песнь гремит, блестит, играет,

Предчувствий радостных полна;

И звонкий стих в себе вмещает

Времён грядущих семена.

Этот грядущий мир понимается, конечно, не как лучшее устройство общества, он понимается религиозно:

…Два знака примиренья

Издревле миру дал Творец:

Прощения символ заветный

Один на тверди голубой

Блестит дугою семицветной

Над успокоенной землёй;

Другой гремит во всей вселенной,

Для всех племён, для всех веков:

То звуки лиры вдохновенной

И глас восторженный певцов.

Поэзия многого требует от человека. Вдохновение невозможно без жертв, к нему не способен тот, кто не страдал:

Тот, кто не плакал, не дерзни

Своей рукой неосвященной

Струны коснуться вдохновенной:

Поэтов званья не скверни!

«Вдохновение», 1828

Поэзия предполагает особый образ жизни, она требует отказа от мирской жизни, от мирских удовольствий:

И ты не призывай поэта!

В волшебный круг свой не мани!

Когда вдали от шума света

Душа восторгами согрета,

Тогда живёт он…

«Отзыв одной даме», 1828

Высокое призвание – не повод для возвеличения себя. Поэт отличает себя от того, чему он служит. В стихотворении «Сон» (1828) – благоговение перед поэзией, перед её силой, действием на людей:

…в певце на всё своё творенье

Всевышний положил венец, —

и в то же время – явная ирония по отношению к себе:

Я видел сон, что будто я певец

И что певец – пречудное явленье.

«Думы» и «Вдохновение» (1831) – тоже о слабости человека и о том, что вдохновение требует особого образа жизни, отказа от удовольствий, аскетизма, его легко утратить и трудно вернуть: