Эрик Лор - Российское гражданство - от империи к Советскому Союзу

В конце XIX века этот набор особых привилегий и иммунитетов, позволявших уклоняться от исполнения обязанностей, общих для всех российских подданных, все чаще вызывал нарекания как консервативных националистов, так и либеральных сторонников идеала общего для всех статуса гражданина. И консервативные, и либеральные критики отмечали, что население Финляндии наслаждается всеми привилегиями российских подданных из «метрополии» (например, правом покупать землю в польских провинциях), но наделено иммунитетом от многих их обязанностей, обладает бóльшими правами и не должно проходить какую-либо процедуру натурализации или регистрации, чтобы воспользоваться привилегиями, дарованными статусом российского подданного.

Правительственные комитеты и избранная российская Государственная дума предложили отказаться от особого статуса финского гражданства и рекомендовали разные способы, которыми финские и российские подданные могли бы быть уравнены перед законом. Но, несмотря на шумные дебаты, спровоцированные такими предложениями, автономии и сепаратные сделки по большей части оставались нетронутыми до самой гибели империи [103].

Кроме Финляндии, никакая другая территория империи не обладала особым статусом подданства и не заключала столь широкомасштабных сепаратных сделок, условия которых соблюдались бы так долго. Однако некоторые регионы сохраняли иммунитет от основных обязанностей подданных. Например, не только Финляндия, но и Бессарабия, а также многие жители Сибири, Средней Азии и Кавказа на протяжении XIX века освобождались от рекрутской повинности и других основных обязанностей подданных [104].

Украинский случай постепенного отзыва свобод, иммунитета и сепаратных сделок повторялся гораздо чаще. Например, присоединенные в 1710 году прибалтийские губернии в 1783 году утратили право не выплачивать подушную подать, а в 1796-м – освобождение от рекрутской повинности. Присоединенная в 1812 году Бессарабская губерния (современная Молдавия) дает еще один пример. По Уставу 1818 года она обрела исключительную, получившую юридическое определение автономию, предполагавшую сохранение практически полного контроля местных властей над налогообложением и судами, а также очень широкие привилегии совета бояр. Хотя в 1820-х годах этот Устав был аннулирован, на территории Бессарабии так никогда и не было установлено крепостное право, а социальная структура отличалась от той, что была характерна для Российской империи в целом. В десятилетия, предшествовавшие освобождению крестьян, местные власти, столкнувшиеся со значительной нехваткой рабочих рук, даже позволили региону превратиться в безопасную гавань для беглых российских и украинских крепостных [105]. Однако эксперимент с местной автономией не продлился долго. Бессарабские власти быстро восприняли аристократическую парадигму, вычеркнув из нового «Учреждения для управления Бессарабской области» 1829 года многие свободы, оговаривавшиеся Уставом 1818 года. Даже в десятилетие сохранявшейся автономии центральное правительство контролировало иммиграционную и эмиграционную политику, игнорируя сопротивление бессарабских бояр агрессивной и успешной политике привлечения в регион поселенцев из Болгарии, Чехии, Германии и других стран. Привлечение этих поселенцев предполагало раздачу крупных земельных наделов, налоговый иммунитет, освобождение от воинской повинности и другие привилегии, облегчавшие груз повинностей по сравнению с тем, что несли российские подданные [106].

Один любопытный пример, показывающий, как сильно политика натурализации на присоединенных территориях может отличаться от общей политики натурализации, проводимой в стране, – это случай среднеазиатских евреев, ставших российскими подданными в результате серии завоеваний, пришедшихся на период с 1850-х по 1880-е годы. Жители среднеазиатских регионов, присоединенных к империи и непосредственно включенных в ее состав, получили подданство исключительно на основании принципа почвы. Так, в весьма резком противоречии с действовавшим на всей территории России общим жестким запретом на натурализацию евреев – иностранных подданных и обращение в иудаизм еврейское население на территории Туркестанской губернии во время аннексии «получило российское гражданство, и [те евреи, которые приняли ислам,] получили возможность вновь обратиться в иудаизм» [107].

По условиям беспрецедентного соглашения Бухарский и Хивинский эмираты (формально присоединенные Россией и получившие статус протекторатов в 1867 и 1873 годах соответственно) сохранили собственную систему подданства, а их подданные при пересечении границы между эмиратами и собственно Российской империей практически во всех отношениях воспринимались как иностранцы [108].