Станислав Борзых - Приматы с планеты Земля

Конечно, всегда остаётся оговорка о том, что нам слишком многое неизвестно, и где-то есть то, что мы ищем, но после стольких лет поиска, после такого количества потраченных усилий, после всех выдвинутых, а затем опровергнутых гипотез становится не по себе. За всю историю не было предложено ничего такого, что бы убедило всех и каждого, а то, что мы имеем, настолько жалко и нелепо, что даже и не хочется обсуждать. В любом случае надо понимать, что смысла – настоящего, а не принятого на веру – тут не найти, а потому я перехожу к последней категории вещей, претендующих на этот статус, но сначала одно замечание.

Я отдаю себе отчёт в том, что объединяю столь разные и по содержанию, и по форме феномены в одну кучу, не особо утруждая себя тем, чтобы провести более чёткую и ясную классификацию. В своё оправдание замечу, что они всё-таки принадлежат одной и то же сфере нашего бытия. Мы разделяем их лишь потому, что так привыкли, а, кроме того, не желаем замечать их сходства. Впрочем, я надеюсь вы увидите, что я прав, а потому я приступаю.

В общем и целом, эти смыслы можно назвать социальными или культурными. Это и до боли знакомая и набившая уже не заживающую оскомину троица сын, дерево, дом, и такие же клишированные следы и что-то оставленное, и, разумеется, добрая память и известность в веках. Похожи они тем, что обосновываются в рамках определённых представлений, которые создаются той или иной группой, и вне её слабо, если хоть как-то оправданны, разумны или естественны. Тем не менее, это довольно сильный и крепкий бастион, который мне, правда, придётся разрушить. Начну с примера.

Очень многие люди живут ради своих детей. Это вполне нормально, потому что, вообще говоря, только этого от нас и требуют и наша природа, и сама эволюция. Но давайте снова будем честными. Ваш ребёнок – при обычном течении дел, без инцеста и других эксцессов, вроде измены и подлога – именно ваш – т.е. генетически – только наполовину. Внук – на четверть, правнук – на восьмую, праправнук – на шестнадцатую часть. В процентах это выглядит так – 50; 25; 12,5; 6,25 – прошу прощения за цифры, но они нужны для наглядности. Другими словами, ваши потомки не ваши на – 50; 75; 87,5; 93,75 процентов соответственно. Т.е., по сути, мои – и вообще любые – праправнуки – а ведь можно и продолжать – окажутся почти полностью чужими мне людьми, не имеющими со мной почти ничего общего – и, кстати, смогут заводить своих детей между собой, правда, в таком случае моего материала там окажется больше.

Я не пытаюсь никого ни в чём убедить и, уж конечно, ни на чём не настаиваю. Но числа не лгут и слишком откровенны, чтобы их игнорировать. Желая остаться в веках, мы лишь растворяемся в них без какого бы то ни было шанса на то, чтобы сохраниться в своих детях, не говоря уже о более дальних потомках. Это не плохо и не хорошо, но в свете именно осмысленности нашего существования не может не настораживать. Ладно, на это мне возразят, что ребёнок не является – только и исключительно – переносчиком моих генов, но ценен сам по себе, как отдельная личность со своими странностями, прихотями, склонностями, талантами, характером. Всё это так, но как станет ясно ниже, тоже, увы и преимущественно, бессодержательно и надуманно.

Начать следует вот с чего. Индивидуализм, который мы – да и то далеко не все и не везде – теперь исповедуем, есть относительно недавнее культурное изобретение, созданное к тому же в совершенно конкретном регионе планеты. Сегодня мы действительно считаем, что любая человеческая жизнь достойна того, чтобы её провести, но, положа руку на сердце, это не совсем так. И я не говорю о великих свершениях, об открытиях и прозрениях, о богатстве и славе. Нет, всё гораздо проще и тривиальнее. К сожалению, многим из нас уготовано скучное, беспросветное, серое, унылое, банальное и ничем не выдающееся прозябание среди таких же. Это во-первых.

Во-вторых, если мы посмотрим в истории, то увидим, что подавляющую её часть – по крайней мере, цивилизованной – отдельный человек ценился сравнительно низко, если хоть как-то. Что же касается охотников-собирателей, то они относились друг к другу лучше, но вследствие небольшого размера их групп говорить о чём-то действительно значимом не представляется возможным. К тому же это только города предоставляют широкие горизонты, в племени их нет априори.

И, в-третьих. Мы являемся всё-таки социальными животными, а потому сами по себе не слишком примечательны. Человек неосуществим вне коллектива, который даст ему или ей и язык, и взгляды на мир, и критерии суждения, и много что ещё. Все эти вещи создаются не в одиночку, а вместе, и, значит, по большому счёту важна именно группа, а не отдельные её представители.