Ха-Джун Чанг - Злые самаритяне. Миф о свободной торговле и секретная история капитализма

Мозамбик может и не повторить сценарий, который я нарисовал. Но какова была бы ваша реакция, если бы в 1961 году, за век до мозамбикского чуда, удалось услышать, что Южная Корея через 40 лет станет одним из ведущих мировых экспортеров мобильных телефонов, которые в то время воспринимались исключительно как продукт научной фантастики? Водородные топливные элементы сейчас, по крайней мере, существуют.

В 1961 году, через восемь лет после братоубийственной войны с Северной Кореей, годовой доход в Южной Корее составлял 82 доллара на душу населения. Средний кореец зарабатывал вполовину меньше , чем житель Ганы (179 долларов) [2] Данные о доходе Кореи взяты из H.-C. Lee (1999), Hankook Gyongje Tongsa [ «Экономическая история Кореи»] (Bup-Moon Sa, Seoul) [на корейском языке], таблица 1. Приложения, цифры для Ганы – из C. Kindleberger (1965), Economic Development (McGraw-Hill, New York), таблица 1–1. . Корейская война была одной из самых кровопролитных в истории человечества, и началась она как раз 25 июня, в будущий День независимости Мозамбика. Всего за три года (1950–1953) она унесла четыре миллиона жизней. Половина производственной базы страны и более 75 % железных дорог были уничтожены.

Государству удалось продемонстрировать определенные организационные навыки. К 1961 году уровень грамотности повысился с жалких 22 % (по данным 1945 года) до 71 %. Однако страна все равно находилась на грани коллапса. Во внутреннем отчете Агентства США по международному развитию, отвечавшему за оказание помощи, – в 1950-е годы Корея была названа «бездонной бочкой». В то время она экспортировала в основном вольфрам, рыбу и другое сырье.

Если говорить о компании Samsung, ныне ведущем экспортере мобильных телефонов, полупроводников и компьютеров, то она начинала работу в 1938 году как предприятие по экспорту рыбы, овощей и фруктов, за семь лет до обретения независимости от японских колониальных властей, управлявших Кореей с 1910 года. До 1970-х компания в основном занималась рафинированием сахара и текстилем – эти направления бизнеса она стала развивать с середины 1950-х [3] http://www.samsung.com/AboutSAMSUNG/SAMSUNGGroup/TimelineHistory/timeline01.htm . . Когда Samsung вышла на рынок полупроводников, приобретя в 1974 году 50 %-ю долю в Korea Semiconductor, никто не воспринял это всерьез. Более того, до 1977 года она даже не выпускала цветных телевизоров. Когда в 1983 году компания объявила о намерении отвоевать долю рынка у больших шишек этой индустрии – американцев и японцев, это мало кого впечатлило.

Корея, в которой я родился 7 октября 1963 года, была одной из беднейших и унылейших стран. Ныне я – гражданин одного из самых богатых государств, если вообще не самого состоятельного. За годы моей жизни среднедушевой доход в Корее с точки зрения покупательной способности вырос примерно в 14 раз.

На то, чтобы добиться того же результата, у Великобритании ушло более двух веков (с конца XVIII века до наших дней), а у США – около полутора столетий (с 1860-х годов) [4] Согласно А. Maddison (2003), The World Economy: Historical Statistics (OECD, Paris), таблица 1c (Великобритания), таблица 2c (США), таблица 5c (Корея). . Материальный прогресс, который я наблюдал к своему пятидесятилетию, аналогичен тому, как если бы я родился в Британии, когда на троне был Георг III, или в США при Аврааме Линкольне.

Дом, где я родился и жил до шести лет, находился на северо-западной окраине Сеула – столицы Южной Кореи. Это был один из тех небольших (с двумя спальнями), но современных домиков, которые правительство построило с зарубежной помощью в рамках программы по обновлению ветшающего жилья. Бетонные блоки плохо отапливались, так что зимой в нем было довольно холодно: температура в Корее может падать до 15 и даже 20 градусов ниже нуля. Конечно, туалета со смывом там не было: такую роскошь могли позволить себе только очень богатые люди.

Однако у семьи были и такие удобства, о которых другим оставалось только мечтать. Дело в том, что мой отец принадлежал к правительственной элите – работал в Министерстве финансов, а в свое время, отправившись на год учиться в Гарвард, бережно откладывал стипендию. Черно-белый телевизор делал наш дом точкой притяжения. Друг семьи, подающий надежды стоматолог из больницы Святой Марии, одной из крупнейших в стране, каким-то образом постоянно ухитрялся заскочить к нам, когда показывали важный спортивный матч, причем по совершенно другим причинам. В современной Корее такой специалист, вероятно, обдумывал бы, не заменить ли второй телевизор в спальне плазменной панелью. Мой двоюродный брат, только что переехавший из Кванджу, родного города отца, как-то зашел в гости и спросил маму о странном белом шкафе в гостиной. Это был холодильник (на кухню он не помещался). Моя жена Хи Чжон, которая родилась в Кванджу в 1966 году, рассказывает, что ее соседи постоянно «сдавали на хранение» свое драгоценное мясо в холодильник ее матери, жены преуспевающего доктора, как если бы та была управляющей какого-нибудь эксклюзивного частного швейцарского банка.