Владимир Обручев - От Кяхты до Кульджи. Путешествие в Центральную Азию и Китай

Этот институт испытаний был учрежден для поднятия образованности и для того, чтобы высшие должности доставались только образованным людям. Но должности и даже ученую степень в Китае все же получали за деньги, и это совершенно обесценивало смысл этого учреждения, и многие баккалавры, кандидаты и доктора оставались долго или всю жизнь безработными.

Рис. 55. Вверху — здания, в которых в Пекине запирали экзаменующихся; в середине — экзаминаторы; внизу — группа экзаменующихся на высшую ученую степень

Трудность изучения китайского языка и письменности обусловлена особенностями иероглифического письма. Каждый иероглиф представлял не букву, как в европейских языках, а целое понятие. Этим объясняется громадное число иероглифов, достигающее 100000; даже общеупотребительных, знание, которых необходимо для чтения и письма в житейском обиходе, от 2000 до 3000. Многие из них состоят из 10–20 значков — черточек и точек — в определенном положении; если пропустить один из них или написать его неправильно, иероглиф получит другое значение. Первоначально китайские иероглифы, подобно египетским, представляли схематическое изображение понятия в виде четвероногого, птицы, рыбы, человека, орудия и т. п., но постепенно превратились в комбинацию черточек и точек. Для европейца трудность языка увеличивается тем, что многие понятия, изображаемые различными иероглифами, имеют почти тождественное произношение; китайцы различают их интонациями, трудно улавливаемыми ухом европейца, или же о точном значении слова приходится догадываться по смыслу фразы. Китайская грамматика очень проста: слова не изменяются ни в падежах, ни в склонениях, и соблюдается только определенный по рядок в расположении подлежащего, сказуемого, прилагательного, глагола, наречия, позволяющий понимать смысл фразы. Например фразу «я хочу есть» нужно сказать «я хотеть есть» и нельзя сказать «я есть хотеть». На рис. 56 изображены некоторые иероглифы более простых начертаний. Приведем их значение и произношение.

Человек — жень (1). Гора — шань (2). Небо — тянь (3), а поле также тянь (4). Вода — шуй (5). Лошадь — ма (6) и конопля также ма (7). Запад — си (8) и некогда (когдато) — си (27); редкий также си. Восток — дун (9), шевелить также дун. Север — бей (10), юг — нань (11). Гостиница — дянь (12), скверный (13) и подстилка также дянь. Интересно сопоставление иероглифов ворота — мынь (14), промежуток — цзянь (15) и двойного иероглифа пропасть — шаньцзянь (16), состоящего из иероглифов горы и промежутка (пропасть — это промежуток в горе). Сяо значит маленький и насмехаться, хао — хорошо, волос и номер, но все это — разные иероглифы. Шань — гора, как мы видели, но зарница также шань (17), а пишется совершенно иначе. Большой (18) и бить (19) произносятся одинаково — да.

Рис. 56. Китайские иероглифы

Цифры также изображаются иероглифами одиночными, двойными и тройными: 1 — игэ (20); 2 — лянгэ; 3 — саньгэ (21); 4 — сыгэ; 5 — угэ; 6 — люгэ; 7 — цигэ; 8 — пагэ; 9 — цзю (22); 10 — шигэ; 11 — шиигэ; 12 — шиэргэ; 18 — шипагэ (23); 20 — эршигэ; 21 — эршиигэ; 30 саньши; 100 — ибай (25); 1000 — идяо или ицянь (26). Иероглифическое изображение цифр, конечно, очень затрудняет арифметические действия.

Сказанное, я думаю, дает достаточное общее понятие о постановке народного образования в Китае в конце XIX века и о трудности изучения китайского языка не только европейцами, но и самими китайцами.

По моей просьбе, Сплингерд показал мне также городскую тюрьму. В одном из переулков он постучал в маленькую дверь в высокой глинобитной стене и чтото крикнул. Дверь открылась, нас впустили и сейчас же закрыли ее. Мы прошли через небольшой дворик, одну половину которого занимала фанза тюремщиков, и через вторую дверь попали на большой двор, окруженный высокой глинобитной стеной; к ней были прислонены многочисленные отдельные каморки, более похожие на стойла конюшни. Двери их были открыты, и арестанты свободно бродили по двору. У каждого левая рука была прикована цепью к спине, правая свободна, чтобы он мог сам готовить себе пищу, пояснил мой спутник. Каждому арестанту выдавали в день 2 фунта пшена и 3 копейки на покупку топлива. То и другое проходило через руки сторожей, к которым, конечно, прилипала часть. Казенной одежды не выдавали, все арестанты были в своей, нередко представлявшей собой лохмотья.