Дэвид Бом - Развертывающееся значение

БОМ:Да. Ну, с шаблоном — плохим шаблоном — так и происходит, потому что это программа. Видите, раз компьютер был запрограммирован, он повторяет свою операцию в каждом контексте, и возникает вопрос: возможно ли изменить программу? Мышление ее изменить не может, поскольку оно слишком быстро. Мысль изменить ее не может, поскольку она ее не понимает. Существует ли что-либо более быстрое, что может коснуться программы и на самом деле изменить клетки мозга, которые несут программу — выгладить их, понимаете? Я думаю, что это крайне важно; это источник того, что мы называли грехом, злом и тому подобное, и мы можем видеть, что это было неизбежной проблемой, которая встала перед человечеством, как только мозг увеличился и смог производить мысль, но не зная, что эта мысль делает. Вот что важно. Я думаю, то, что я скажу сегодня днем, будет, возможно, иметь в этой связи значение. Теперь же наше время истекает, если только у кого-нибудь нет действительно важного вопроса.

?:У меня два. ( Смех .)

БОМ:Сделайте их одним. ( Смех .)

?:Ну, может быть, вы на него ответили, но почему, если мы действительно ощущаем окончательно хорошее или целое, и это заложено в процесс развертывания, почему в нас было что-то, что стало причиной этих загрязненных мыслеформ?

БОМ:Видите ли, нам не следует употреблять слово «загрязненные» ( polluted ). Это почти, то же самое, что и слово «зло», понимаете? Оно создает эмоциональный обертон, являющийся деструктивным. Мы должны смотреть на зло нейтрально и фактически. Не называйте его злым, поскольку слово «зло» уже заряжено; слово «загрязненный» тоже уже заряжено; поэтому слово промахивается. Мозг был готов промахнуться, поскольку не знал, что производит мысль, которая вас программирует. Программы не разумны, и они неизбежно, рано или поздно, промахнутся. Я имею в виду, что ни одна машина не может быть запрограммирована на предусмотрение всех возможностей. Где-то она обязательно сделает что-то не так. А затем попытка исправить ее всё только усугубляет, поскольку мозг пытается исправить ее при допущении, что это происходит из-за внешней причины. Ее действие неверно, все становятся хуже и хуже, поэтому зло только преумножается, если вы допускаете его. То есть, допущение зла производит неограниченное умножение зла. Следовательно, огромная часть того, что происходило в мировых религиях и в морали — это, на самом деле, промахи.

?:У нас все время есть выбор: предпочтем ли мы жить во вселенной, где существует зло. Или же у нас видимость выбора: в том смысле, что мы хотим, чтобы в ней было зло.

БОМ:Это не ясно. Люди не понимают, что они промахиваются, видите. Если лучник не попадает в цель, у него нет выбора; его мускулы поставлены в определенные условия, его глаз — так, что он не делает это правильно. Выбор же не в том, промахнетесь вы или нет, поскольку этого вы не можете выбирать; но в том — ну, на самом деле, это вопрос метанойи, покаяния — вы не только признаете, но глубоко понимаете и чувствуете то, как промахиваетесь; и вы прекращаете. Значит, выбор — смотреть в том направлении. Вы не можете предпочесть перестать промахиваться. Если вы плохой лучник или плохой кто бы там вы ни были, то вы не можете выбрать и стать хорошим.

?:Но можно тренироваться.

БОМ:Но вам тогда придется быть внимательным во время своей тренировки к тому, как вы промахиваетесь. Если вы этого не делаете, то ничему и не научитесь.

?:На самом деле — пытаться снова. Возможно, люди пытаются, и им приходится осознавать, почему… что происходит.

БОМ:Да. Вот оно и есть. Но то, что этому мешает, — это то, что оно может повредить вашему образу самого себя. Вы видите, вам не нравится осознавать это, поскольку у вас — образ самого себя как совершенного или чего-то в этом роде. Видите, вот возникает еще одна проблема. У нас у всех это есть, правильно?

?:Интересно видеть, как, говоря о наблюдениях за тем, как мы промахиваемся, мы воспринимаем зло как оппозицию нашему промаху. Мы на caмoм деле и не смотрим на цель, в которую выпускаем стрелу; мы выглядываем в злую вселенную, ища причины того, что стряслось.

БОМ:Да. И мы, к тому же, не замечаем, что мы сделали для того, чтобы промахнуться. Это важный пункт. Мы приписываем это, как вы говорите, чему-то снаружи или внутри, какой-то таинственной силе. Мы не замечаем некоей совершенно простой вещи, которую мы делаем, промахиваясь.