Иозеф Аугуста - Жизнь древнего человека

Умел ли неандертальский человек говорить? На этот вопрос нам помогут ответить сведения о его мозге. Можно сказать, что при изучении слепков мозговой полости черепов неандертальцев было установлено, что в нижней части левой лобной доли очень хорошо заметна четко очерченная область, которая у современного человека служит одной из речевых зон. Кроме того, на нижней челюсти были обнаружены выступы, к которым прикреплялись мышцы, управляющие движениями языка при формировании отдельных звуков. Отсюда следует, что неандертальцы умели говорить.

Но речь неандертальцев была еще очень примитивна и отрывочна, она слагалась, вероятно, только из очень простых слов, выражавших определенные понятия. Звуковые выражения отдельных понятий возникали не только из определенных криков, обозначающих направление, место, расстояние, величину, форму, движение, количество; неандертальцы слышали звуки, издаваемые животными, — мамонтами, медведями, волками, различными птицами, либо производимые предметами неживой природы: шелест деревьев, хруст веток, журчание ручья — и подражали им. Все эти звуки и крики были им знакомы и, в конце концов, превратились в постоянные выражения для обозначения того или иного понятия, то есть стали разговорными словами.

Сначала подобных слов было мало, но количество их все время увеличивалось. При обогащении словаря речь становилась все выразительнее, глубже, сложнее. Но у неандертальцев она не достигла высокого уровня развития. И все же их простая, примитивная речь означает значительный, даже решающий шаг на пути прогрессивного развития человечества, так как служит первейшей основой человеческого сознания.

Совершенно по-особенному, можно даже сказать специально, охотились на пещерных медведей неандертальцы, жившие в окрестностях современного Штирийского Граца (Австрия).

В толстых известковых скалах высоко над руслом реки Мур, близ деревни Миксниц, чернеет вход в Драконову пещеру, которая имеет длину более 500 метров; эта пещера известна давно. Первоначально пещера была наполнена большим количеством различных наносов с высоким содержанием фосфата. В годы первой мировой войны, когда здесь добывались фосфаты, было произведено подробное исследование находившихся здесь следов ископаемого человека. Были найдены не только множество костей различных плейстоценовых животных, но и остатки костров неандертальских охотников, а также каменные и костяные орудия и оружие. Большинство костей животных принадлежало пещерным медведям; это свидетельствует о том, что пещерные медведи населяли эту пещеру длительное время.

Главными врагами пещерных медведей здесь были миксницкие неандертальцы. В пещере, у подножья второго уступа, была обнаружена стоянка древних охотников. Дно пещеры было здесь выложено плоскими камнями, на которых охотники сидели у пылающего очага. Но это не была постоянная стоянка: люди приходили сюда только иногда, когда собирались охотиться на пещерных медведей. Огнем и криками они пугали их и принуждали к бегству по узкому проходу между стеной пещеры и огромными камнями, отвалившимися от потолка пещеры. В месте, где проход расширялся, стояли охотники с дубинами, палками, каменным оружием, подстерегая медведей, искавших спасения в бегстве из пещеры. От встречи со старыми взрослыми пещерными медведями охотники старались уклониться, потому что одолеть их было трудно; они предпочитали нападать на молодых животных, так как те были менее опасны и убить их было легче. По окончании охоты неандертальцы покидали пещеру и возвращались туда, откуда пришли.

Охотничья хитрость и всякие уловки, а также уменье убить крупное животное, означали большой успех в жизни неандертальцев.

Хитрость и уловки, конечно, зарождались в головах тех вдумчивых охотников, которые умели хорошо наблюдать окружающую природную среду и привычки животных. Случайное падение и беспомощное состояние какого-нибудь крупного животного, например, попавшего в яму от вывороченного грозой и поваленного дерева, могли навести охотника на мысль, что на звериных тропах можно было бы искусственно вырыть такую яму и, закрыв сверху ветками и землей, сделать ее незаметной. Такая мысль могла прийти в голову охотнику и внезапно, но чаще он длительное время обдумывал то, что засело в его голове в виде туманного образа, долго остававшегося чем-то не осознанным. Было ли изобретение новой охотничьей хитрости результатом одного мгновенья или долгих колебаний, смутной догадки, его реализация всегда была полезной для орды.