Иозеф Аугуста - Жизнь древнего человека

Но это было еще не все. В одной нише, в пространстве между большими камнями, когда-то давно упавшими с потолка пещеры, лежали неповрежденные черепа пещерных медведей. Неандертальцы использовали здесь естественно образовавшуюся впадину для укладывания черепов убитых животных. Недалеко отсюда был найден еще один медвежий череп, а подальше — другой, причем оба были засунуты под плиты известняка, а кругом лежали обработанные камни.

Все эти находки утвердили в Бэхлере и Нигге мнение, что их предположение о существовании медвежьего культа у неандертальцев правильно и что некоторые участки пещеры Драхенлох являются самыми древними, где производились обряды, если не самыми первыми.

Интересные находки в Драхенлохе не остались изолированными. Искусственные нагромождения черепов пещерных медведей, иногда вместе с длинными костями конечностей, были позднее обнаружены и в других пещерах, например в Петерсхеле около Вельдена в Германии, в Вильдкирхли в Швейцарии, в Драконовой пещере в Штирии.

Все эти находки, если они правильно зафиксированы и изложены, ясно подтверждают, что пред нами редкие памятники какой-то деятельности неандертальских первобытных охотников, которая может быть удовлетворительно объяснена только в связи с их охотничьей магией. Однако эти памятники не говорят нам ничего об обрядах этих самых древних человеческих магических охотничьих культов. Все же безусловно следует предполагать, что первобытные неандертальские охотники не имели таких сложных обрядов, которые встречаются в настоящее время у некоторых примитивных северных народов, и что эти обряды всегда проводились на мертвых животных, а не на живых, как это делается во многих случаях сейчас.

Еще до недавнего времени мы предполагали, что медвежий культ неандертальцев является самым древним человеческим магическим охотничьим культом вообще. Но удивительная находка ленинградского историка А. П. Окладникова в Узбекистане убедила нас в другом, несмотря на возражения некоторых других советских ученых.

В июне 1938 года, по предложению Комитета по охране и изучению материалов культуры Узбекистана в Ташкенте, Окладников приехал в горы южного Узбекистана, чтобы здесь, на возвышенности около поселка Мачай, произвести археологическую разведку. Раскопки, наконец, увенчались прекрасной находкой в гроте Тешик-Таш. Здесь Окладников нашел погребение неандертальского мальчика лет восьми-девяти. Несмотря на то, что погребение вскоре после захоронения трупа было частично разрушено каким-то мелким хищником, скорее всего гиеной, Окладникову, все-таки, удалось установить, что вокруг черепа мальчика находились рога сибирского козла (целые и обломки). Четыре рога еще находились на обломках лобных костей, образуя две прочно соединенные пары. Рога были воткнуты в землю острыми концами. Концы рогов находились на том же уровне что и череп. Одна из этих пар рогов была очень массивной и безусловно принадлежала старому и сильному животному. Окладников пришел к заключению, что это ритуальное погребение.

Когда Окладников подробно исследовал весь культурный слой, в котором нашел неандертальское погребение, он добыл большую коллекцию различных костей млекопитающих, которые позднее классифицировала палеонтолог Вера Громова. Результаты изучения советского палеонтолога гласят, что почти все найденные кости принадлежат сибирскому горному козлу — киику (Capra sibirica). Это утверждение убедило Окладникова в том, что основным объектом охоты тешик-ташских неандертальцев был горный козел, на которого усердно охотились, а мясо затем поедали в пещере. У альпийских и других среднеевропейских неандертальцев основным предметом охоты был пещерный медведь, а у тешик-ташских неандертальце — „сибирский козерог“. Оба животных стали столь важным экономическим фактором в жизни неандертальцев, что даже повлияли на их способ жизни и привели, хотя бы у некоторых племен, к возникновению особых охотничьих магических культов. На западе у альпийских и некоторых среднеевропейских неандертальцев это был культ медведя, здесь на востоке у тешик-ташских неандертальцев это был культ козла, который даже до наших дней сохранился у некоторых народов Центральной Европы. Что иное могла означать расстановка рогов горного козла-киика вокруг черепа похороненного неандертальского мальчика, чем какой-то знак культа, в котором козел играл важную роль?

Кажется, что даже эти два культа не были у неандертальцев одинаковы, на что обратил внимание Окладников, когда сделал краткое замечание о черепе неандертальца, найденном пещере Гуаттари на горе Монте Чирчео (Италия). Обнаруженный в 1939 году, он лежал в низкой пещере, а около него были выложены по кругу камни приблизительно одинаковой величины. Профессор Серджио Серджи, который подробно изучал находку, предполагает, го здесь имело место какое-то ритуальное погребение одной лишь головы, потому что остальная часть тела была съедена. Окладников склоняется к тому же мнению и предполагает, что круг камней, которым был окружен череп, мог бы находиться в какой-то связи с солнцем. Но будет более правдоподобно, если мы вместо „солнечного культа“ будем лучше размышлять „культе голов“ или о „культе черепов“. Неважно, в конце концов, что это будет, но ясно только, что итальянская пещера дала первый след для поисков какого-то другого культа неандертальцев.