Марк Блау - От добермана до хулигана. Из имен собственных в нарицательные

Эти бани ни в какое сравнение не шли с тогдашними московскими избушками для помывки, которым был утыкан берег той же Неглинки. У Сандунова воду из реки не надо было таскать – по проведенному водопроводу она сама поступала в краны. Залы были просторные, с диванами, коврами и зеркалами. Благородные посетители получали серебряные шайки. Еще одно новшество было введено: мужчины и женщины теперь мылись отдельно. Таким образом, мытье из разряда семейного ненавязчиво переводилось в разряд клубный. В самом деле, Сандуны довольно скоро стали своеобразным клубом, где встречались богатые и знатные москвичи. Доходы от бань восполнили дыру в бюджете, возникшую, когда Сила Сандунов в 1810 году оставил сцену.

Семейный бизнес процветал, сама же семья Сандуновых развалилась. Причиной тому была супружеская неверность Силы Николаевича. При разделе имущества бани, поскольку они были построены на средства жены, отошли к Елизавете Урановой, хотя и продолжали называться Сандуновскими.

После смерти Урановой в 1826 году у бань поменялось несколько хозяев. В конце XIX века обветшавшее здание снесли и на том же месте построили новые бани. С прежним названием. Даже не бани – термы. Это античное слово как нельзя лучше подходило к открытому в 1896 году новому зданию Сандуновских бань. Роскошные залы, отделанные мрамором и гранитом, новейшие инженерные решения: вентиляция, электричество, водопровод с фильтрованной водой. Посещать Сандуны стало престижно. В дорогих кабинетах побывало немало знаменитостей.

После Октябрьской революции прославленные бани стали обычным банно-помывочным комбинатом. При реконструкции в 1944 году подлатали помещение и вернули подобие блеска царских времен. Сюда опять стали стекаться важные персоны и знаменитости (на этот раз советские), а вслед за ними – инженеры и служащие. Поход с друзьями в баню превратился в весьма распространенную и поощряемую форму досуга. О московских Сандунах узнали по всему Советскому Союзу.

Те, кто слышал песни В. Высоцкого (а кто с ними не знаком?), знают, что есть в Москве местечко со странным названием Канатчикова дача , а там размещается сумасшедший дом.

«Безумная больница» – это московская психиатрическая клиническая больница № 1. А как Канатчикова дача она известна потому, что построена на земле, принадлежавшей когда-то московскому купцу Канатчикову. Там же, неподалеку, находится станция Московской окружной железной дороги – Канатчиково. В советское время Канатчикова дача имела еще одно название: больница Кащенко . У Высоцкого в другой песне про «безумную больницу» упоминается эта фамилия:

Петр Петрович Кащенко (1859–1920) был известным русским психиатром. Принадлежал он к тому поколению российской молодежи, которому сильно испортило жизнь чтение и почитание Чернышевского. К тому же поколению принадлежал и знаменитый селекционер Лев Симиренко, которого за революционные настроения сослали в Сибирь. А Кащенко с третьего курса медицинского факультета Московского университета угодил на два года в тюрьму; потом его выслали в родные края, в Ставрополь. (Петр Петрович родился в Ейске). В 1885 году Кащенко получил диплом врача, доучившись на медицинском факультете университета в Казани. Психиатром он был отличным. В 1889 году молодой врач организовал земскую психиатрическую больницу в Нижегородской губернии. За 15 лет его руководства больница стала одной из лучших в России. Больных здесь не мучили и почти не ограничивали их свободу. Одним из первых Кащенко начал применять в своей больнице трудотерапию (это весьма соответствовало его народническим идеалам).

С 1904 по 1907 год П. П. Кащенко был главным врачом на той самой Канатчиковой даче. Тогда эта больница называлась Алексеевской и была самой большой по тому времени психиатрической лечебницей в России. А в 1907 году он основал психиатрическую больницу под Петербургом и заведовал ею до 1917 года. Благодаря его руководству Петербургская больница, как и Московская, стала образцовым медицинским учреждением. Так что имя Петра Петровича тоже было достойно увековечивания. Но только не «экспроприаторским» же способом! А именно так и поступили власти Москвы, переименовав в 1922 году Алексеевскую больницу в больницу имени П. П. Кащенко. Сам Петр Петрович, будь он жив, наверняка протестовал бы против такого переименования.