Боб Каррен - Оборотни - люди-волки

В своей прославленной книге De praestigiis daemonum («О демонических иллюзиях», [38] Существует несколько вариантов русского перевода названия этой книги, в т. ч. «О кознях нечистой силы», «О дьявольских наваждениях, наговорах и чародействах» и т. д. опубликована в 1563 г.) немецкий врач Иоганн Вейер открыто нападает на суеверия и ошибочные убеждения, на которые опирались процессы над ведьмами и вервольфами в прошедшие годы. Он громит «Молот ведьм», написанный инквизиторами Шпренгером и Крамером, который стал официальным руководством церкви по выслеживанию и выявлению колдовских созданий. Преследование запутавшихся и легковнушаемых людей было инспирировано сверху — и вот теперь авторитетные медики начинали смотреть на них скорее с сочувствием, чем с осуждением.

Вейер был учеником и последователем мудреца из Кельна, Генриха Корнелиуса Агриппы Неттесгеймского (1486–1535 гг.), который признавал широкое распространение черной магии, но также заявлял, что все на свете, включая оккультизм, философию и медицину, является частью всеобъемлющего и единого целого. По его мнению, сверхъестественный и реальный миры могли быть сведены воедино посредством тщательного исследования. В этом отношении книгу Вейера следует рассматривать как одну из первых работ, демонстрирующих просвещенный взгляд на неотделимость дьявольского мира от нашего, и фундаментальный вклад в современный психологический подход по отношению к так называемым колдовству и оборотничеству.

В этой работе он уделяет особое внимание оборотням, привлекая в качестве доказательств материалы французских процессов над ними. Обвиняемые и осужденные могли страдать от «дисбаланса меланхолической жидкости». Он приводит список медицинских симптомов, которые могли заставлять этих несчастных среди ночи подниматься с постели и блуждать по округе, воображая себя волками или какими-либо другими животными. Вейер предлагает ряд «целительных средств» при таких состояниях — например, кровопускание, чтобы восстановить баланс жидкостей (как предлагал римский врач Гален), или фруктовую диету, чтобы пресечь неутолимое стремление к поеданию мяса — и тем восстановить естественные склонности. Изменения в рационе и физические упражнения жизненно важны, настаивает он, для установления правильного «гуморального баланса». Вейер отдельно рассматривает случай вервольфов из Полиньи, которые признавались в поедании маленьких детей и посещении в облике волков шабашей, где присутствовали ведьмы и дьявол. Эти люди, предполагает Вейер, не были по-настоящему психически больны — просто находились в плену иллюзий.

Он проявил разумную осторожность, не исключая прямого участия нечистого; даже признавал, что эти люди действительно могли встречаться с дьяволом (хотя что или кого именно Вейер подразумевал под словом «дьявол» — вопрос открытый). Он высказывал предположение, что «отец лжи» способен запутать и одурманить их разум до такой степени, что в нем могли угнездиться всякого рода иллюзии и заблуждения. Поэтому они уверовали в некоторые свои особые свойства и качества, ни одно из которых не существовало на самом деле. Подобные иллюзии сочетались с применением определенных амулетов и мазей, в состав которых входили сомнительные растения, которые вполне могли обладать галлюциногенными свойствами, искажая восприятие и заставляя видеть несуществующее. Таким образом, разум этих людей запутывался еще более. Во многих отношениях Вейер далеко опередил свою эпоху; он проявил себя как один из первых специалистов в области медицины, объединивших зачатки психоанализа с рассмотрением возможности применения психотропных веществ. Он также одним из первых установил общепринятый взгляд на ликантропию как на результат работы злых сил — но в совершенно новом свете.

Менялись времена — менялось и восприятие людей. Старые, ранее незыблемые верования теперь открыто оспаривались, и многие образованные люди последовали примеру Вейера. Одним из них был англичанин, сквайр из Кента по имени Реджинальд Скот (1538— 1 599 гг.). Бывший мировой судья, он повидал множество людей, обвиненных в фантастических преступлениях, и слышал абсурдные домыслы, истинность которых стал позже подвергать сомнению. Он также был убежденным либералом — и в качестве такового пользовался любой возможностью, чтобы выставить на посмешище предрассудки и легковерность католической церкви.