Камиль Фламмарион: Дома с привидениями

удалявшуюся от меня. То был генерал! Уверяю Вас, я не спал в тот момент, ибо услышал, как часы в лицее Генриха IV пробили II часов, и я еще сосчитал удары. Заснуть я больше так и не смог… В течение всей ночи я ощущал на своем лбу ледяное прикосновение губ старого друга отца. Утром я прежде всего сказал матушке: "Сегодня мы получим известия от генерала де Коссиньи, я видел его этой ночью".

И что Вы думаете? Несколько минут спустя отец, раскрыв ежедневную газету, прочел в ней сообщение о смерти своего старинного друга, пришедшее из Вано накануне вечером. В заметке говорилось, что смерть наступила в результате несчастного случая, а именно падения с лестницы. Уверяю Вас, сударь, что никто из нас не читал эту газету вечером, ибо получили мы ее утром.

Жан Дрейль,

проживающий в доме N 36 по улице Буланже в Париже".

Как и в предыдущих случаях, впрочем, как и во многих других, прочитав этот рассказ, трудно не согласиться с утверждением (или предположением), что душа обладает способностью видеть на расстоянии. Именно душа, а не глаз, не сетчатка, не глазной нерв, не мозг. Вы должны были обратить внимание на историю, произошедшую с маршалом Серрано и рассказанную его вдовой. Вот ее письмо:

"В течение долгих двенадцати месяцев тяжелая болезнь подтачивала силы моего мужа. От этой болезни ему вскоре предстояло умереть, и, почувствовав, что конец близок, племянник мужа, генерал Лопес Домингес, обратился к председателю Совета Министров, синьору Коновасу с просьбой заранее принять решение о том, что маршал Серрано после кончины будет погребен, как и положено- маршалу, в церкви.

Но король, находившийся в то время в загородном Дворце, отклонил просьбу генерала. Однако он добавил, что продлит свое пребывание в загородной резиденции, с тем чтобы его присутствие в Мадриде не помешало воздать маршалу все военные почести, положенные по его чину и по месту, которое он занимал в армии.

Страдания маршала усугублялись не только с каждым днем, но и с каждым часом; он даже не мог больше находиться в лежачем положении и целые дни проводил, сидя в кресле.

Но однажды утром мой муж, пребывавший обычно в крайне подавленном состоянии духа из-за постоянного приема морфина, а также бывший в течение долгого времени практически парализованным и не имевший возможности пошевелиться без посторонней помощи, вдруг сам встал на ноги, выпрямился, гордый и решительный, и прокричал зычным голосом, какого у него никогда прежде не было: "Скорей! Скорей! Пусть мой адъютант садится на коня и скачет к королю! Король умер!"

И мой муж, обессилев, вновь упал в кресло. Мы все подумали, что у больного началась горячка и что он бредит, а потому поспешили дать ему успокоительное. Он, казалось, заснул, но через несколько минут вновь поднялся и потребовал слабеющим,' чуть ли не замогильным голосом: "Принесите мой мундир и шпагу! Говорю вам, король умер!"

Это был последний проблеск жизни, который я наблюдала у мужа. Получив вместе с последним причастием благословение Папы Римского, он отошел в мир иной. Как мы узнали позднее, Альфонсо XII умер без исповеди и без причастия, то есть не получив отпущения грехов и последней благодати, как положено истинному католику.

Оказалось, что у моего умирающего мужа было видение и что он был абсолютно прав, когда сказал, что король умер. На следующий день весь Мадрид с ужасом узнал о том, что король скончался в загородном дворце, где он жил практически в полном одиночестве.

Тело почившего монарха было доставлено в Мадрид, и вследствие этого маршал Серрано не был удостоен положенных ему и обещанных почестей, так как всем известно, что если король (живой или мертвый) находится в королевском дворце в Мадриде, почести можно и должно воздавать только ему и никому другому до тех пор, пока он не покинет дворец.

Но меня мучает вопрос: каким образом мой муж узнал о смерти короля в тот момент, когда трагическая

весть еще не разнеслась по Мадриду? Неужто ему явился сам умерший монарх? Вот Вам повод для глубоких раздумий.

Графиня Серрано, герцогиня де Ла-Торре".

Итак, что мы имеем?

Находящийся при смерти человек, измученный болью и оглушенный морфином, вдруг объявляет о смерти другого человека, причем об этой смерти еще никто ничего не знает, ибо настигла она свою жертву совершенно внезапно. И как в этом случае отвергнуть сам собой напрашивающийся вывод, что душа умирающего каким-то образом узнала страшную весть, быть может, от души умершего?