Олег Фейгин - Вольф Мессинг – повелитель сознания

Однако в биографии Мессинга четко показано, что «сыщик-экстрасенс» не задавал вопросы и не пытался что-либо внушать прислуге графа, – Физик недоуменно покачал головой. – Вот и дальнейшие приключения нашего героя наводят на странные мысли:

«У одного лавочника были похищены все его сбережения, что-то около 5000 долларов. Пропали и кое-какие вещи. Делом занялась полиция, но ничего обнаружить не сумела. Воры были мастерами своего дела и никаких следов не оставили. С лавочником жили еще два человека – его брат и взрослая дочь. По совету брата лавочник обратился к скупщикам краденого. Как ни странно, ни одна из похищенных вещей к ним не поступила. Это было настолько непонятно, что они и высказали первыми мысль, что либо похищение совершил вор-"гастролер", на короткое время посетивший Варшаву, либо это дело рук кого-нибудь из домашних…

Тогда-то лавочник обратился ко мне. Мне стало искренне жаль старого и больного человека, всю жизнь откладывавшего по копейке на черный день в приданое дочери. Я осмотрел тесную квартиру, в которой он с семьей прожил всю жизнь, почти нищенскую обстановку… Потом мы прошли в комнату его брата. Тот в полном молитвенном облачении стоял лицом к востоку и громко молился. Я пробыл в этой комнате всего несколько минут, но по тревожному состоянию духа, по неуверенности, с которой он произносил слова молитвы, уже понял, что виновник кражи передо мной. А потом я «услышал» и его мысли…»

– Ну вот и еще одна очередная нелепица, – Психолог внимательно вглядывался в книгу мемуаров из-за плеча Физика, качаясь с пятки на носок. – Любая, а особенно иудейская молитва, сопровождаемая чтением Торы или Ветхого Завета, подразумевает практически полное отключение от реальности. Вычислить при этом вторичный, подспудный, строй мыслей практически невозможно, даже обладая совершенно фантастическими телепатическими способностями. Нечто подобное описывал несравненный Альфред Бестер в своем знаменитом фантастическом романе «Человек без лица». Там роль «молитвы» выполняли рекламные стишки, песенки и слоганы, которые обычные люди непрерывно «прокручивали» у себя в уме, чтобы к их мыслям не добрались телепаты-«щупачи».

«Когда он кончил молиться, я выслал всех из комнаты и остался с ним наедине. Я сразу же спросил его, куда он дел похищенные деньги и вещи. И хотя он еще не сознался, мне стало ясно, что они спрятаны в кушетке, на которой мы сидим. Я сказал ему об этом и потребовал, чтобы он завтра же вернул их брату. Я дал ему слово, что все это останется между нами. Выйдя, я сказал лавочнику и его дочери:

– Не волнуйтесь. Я не знаю и не смогу узнать, кто похитил ваши деньги и вещи. Но я знаю, что все до последней нитки, до последней копейки завтра же вернется в ваш дом… Мне было жаль обоих братьев: ведь сообщи я имя виновника кражи, я нанес бы смертельный удар этой семье.

Таких и подобных дел с похищениями мне пришлось расследовать немало. Но не подумайте, пожалуйста, что я превращался в некоего Шерлока Холмса. Меня привлекали только такие истории, где я мог способствовать, хоть в малой мере, торжеству правды и справедливости. Чаще всего мне приходилось иметь дело с «внутрисемейными» событиями, где даже самые тесные узы кровного родства не могли помешать взаимной ненависти, смертельной зависти, чаще всего на почве чисто меркантильных интересов».

А вот еще одно забавное происшествие, – Физик перелистнул несколько страниц:

«Психологически интересный случай произошел со мной в Париже. Это было нашумевшее в двадцатых годах дело банкира Денадье. Денадье был очень богатый и очень скупой человек. В уже достаточно преклонных годах после смерти жены он женился вторично на совсем молодой женщине, прельстившейся его богатством. Была у него дочь, также недовольная своей жизнью: тех средств, которые ей отпускал отец, ей явно не хватало. Эти трое таких разных, хотя и находящихся в близком родстве людей и были единственными обладателями виллы Денадье. Прислуга была приходящей, и на ночь никто из посторонних в доме Денадье не оставался.

А между тем там начали твориться довольно-таки странные вещи. Началось с того, что однажды вечером оставшийся в одиночестве Денадье вдруг увидел, что висящий у него в комнате портрет его первой жены качнулся сначала в одну, потом в другую сторону. В испуге широко вытаращенными глазами уставился он на портрет. Ему показалось, что его покойная жена чуть двинула головой, руками, какое-то движение пробежало по ее лицу. Возникло впечатление, что она хочет выпрыгнуть из рамки, но не может этого сделать, и поэтому портрет раскачивается.