А. Нестерова - Тайны православных святых

Еще в 1832 году преподобный Серафим Саровский предсказывал: «Они дождутся такого времени, когда и без того очень трудно будет земле Русской, и в один день и в один час, заранее условившись о том, поднимут во всех местах земли Русской всеобщий бунт, и так как многие из служащих тогда будут и сами участвовать в их злоумышлении, то некому будет унимать их, и на первых порах много прольется невинной крови, реки потекут по земле Русской, много дворян, и духовенства, и купечества, расположенных к государю, убьют…»

Но в то время в России происходила борьба не просто с представителями правящего класса. Свергая царя, физически уничтожая все, что могло напоминать о царской власти, народ тем самым отвергал помазанника Божия, самого Бога и православную веру. Вначале Николая II лишили царского венца, практически заставив его отречься от престола. Руководители армии и депутаты Думы заверили государя, что только он поможет спасти Россию от революции. Так, царь остался один.

В день отречения он записал в своем дневнике: «Кругом измена, трусость и обман!» Лишившись установленной с незапамятных времен официальной власти, народ утратил веру и в духовное руководство. Свобода от царя привела Россию к весьма сомнительной свободе от веками утвержденных моральных норм, Христовых заповедей.

В декабре 1916 года, когда государыня посетила в Новгороде Десятинный монастырь, старица Мария при виде ее протянула высохшие руки, произнесла: «Вот идет мученица — царица Александра», затем обняла и благословила. Паша Саровская накануне смерти, кланяясь портрету государя, сказала: «Он выше всех царей будет». На портреты всей семьи царской она молилась, как на святые иконы, прося: «Святые царственные мученики, молите Бога о нас». К царю были обращены и ее слова: «Государь, сойди с престола сам».

Когда государыня узнала об отречении царя от престола, она промолвила: «Это воля Божия. Бог допустил это для спасения России». Именно в день отречения царя, 15 марта 1917 года, в селе Коломенском под Москвой произошло чудесное явление иконы Божией Матери, названной Державной. На этой иконе Царица Небесная изображена в царской порфире, с короной на голове, со скипетром и державою в руках.

Таким образом, Пречистая Дева приняла на Себя бремя царской власти над народом России. С этого момента начался крестный путь царской семьи на Голгофу. И все члены этой семьи всецело отдали себя в руки Господа.

Нарушив данную перед Богом присягу верности царю, бывшие верноподданные с такой же легкостью затем встретили известие об аресте царя и царицы.

Николай II и его семья 21 марта 1917 года в Царском Селе были взяты под арест. Следственная комиссия, назначенная Временным правительством, изводила семью обысками и допросами, но не сумела найти ни одного факта, свидетельствовавшего о государственной измене. Когда у одного из членов комиссии спросили, почему они не опубликуют переписку между царем и царицей, тот ответил: «Если мы ее опубликуем, то народ будет поклоняться им, как святым».

Даже находясь под арестом, члены царской семьи не переставали трудиться: очищали парк от снега, летом работали в огороде, рубили и пилили деревья. Такая удивительная работоспособность царя изумляла солдат, один из них даже сказал: «Ведь если ему дать кусок земли и он сам будет на нем работать, то скоро опять себе всю Россию заработает».

В августе 1917 году царя и его семью повезли под охраной в Сибирь, а в день праздника Преображения Господня они прибыли на пароходе «Русь» в Тобольск. Простые люди в Тобольске при виде августейшей семьи снимали шапки, крестились, а некоторые падали на колени и плакали, и среди таких были не только женщины, но и мужчины. Это время стало периодом горького сожаления государя о своем отречении, которое не спасло Отечество, а привело к страшным последствиям: приходу к власти большевиков, развалу армии и полному духовному разложению страны. Отречение оказалось не просто бесполезным, но даже роковым действом.

Однажды царь спросил у охранника, что делается в России, тот ответил: «Льется кровь рекой от междоусобной войны. Люди уничтожают друг друга». Государь ничего не ответил, но лишь поднял глаза к небу.

Режим содержания ужесточался, и в это время государыня записала в дневнике: «…надо перенести, очиститься, переродиться!» Находясь уже около года в Тобольске, государь писал: «Сколько еще времени будет наша несчастная Родина терзаема и раздираема внешними и внутренними врагами? Кажется иногда, что дольше терпеть нет сил, даже не знаешь, на что надеяться, чего желать? А все-таки никто как Бог! Да будет воля Его святая!»