Юрий Росциус - Дневник пророка?

В предсмертном завещании Гитлер исключает Гиммлера из партии и снимает его со всех постов. Но до 29 апреля Гиммлер был рядом с фюрером.

Абсолютно точно совпал прогноз, относящийся к «мартышке-Геббельсу». Мало того, что его, оказывается, называли в Германии «верной собакой фюрера» (Ржевская Елена. Берлин, май 1945. — М., 1975. — С. 154), что примененное Левой высказывание «по-холопски», «рабски» очень точно относительно Геббельса. Но Геббельс действительно по-собачьи, по-рабски следовал за фюрером буквально до смертного часа, до могилы в смрадной от бензина воронке авиабомбы во дворе имперской канцелярии.

Так, 23 апреля 1945 года Гитлер, окружая себя преданными людьми, позвонил Геббельсу и велел ему вместе с женой и детьми переселиться в его бункер. Жена Геббельса, Магда, умоляла Гитлера покинуть Берлин, что дало бы ей возможность выехать с детьми из столицы. Но фюрер был неумолим. Напомним дальнейшее.

Смерть Гитлера описывалась многократно, всем памятна или известна. Неподалеку от Рейхстага, поблизости от трупов Гитлера и его жены Евы Браун, были также найдены обгорелые тела Геббельса и его жены Магды, отравившихся соединениями циана.

А до того врач Гельмут Кунц по просьбе Магды ввел детям Геббельсов (5 девочек и 1 мальчик) под видом прививки по 0,5 см 3 морфия. Затем Магда вместе с врачом Гитлера Штумпфеггером разжимала спящим детям рты, вкладывала ампулы с ядом им в рот и… сжимала их челюсти до хруста стекла… Все было кончено… Затем супруги Геббельсы покончили с собой. Геббельс, как и предвидел Лева, был с фюрером до конца! и 153). (Ржевская Елена. Берлин, май 1945.— С. 79

Но еще 21 апреля, когда рядом со зданием министерства пропаганды, руководимого Геббельсом, рвались советские снаряды, Геббельс провел свою последнюю конференцию. Он был мертвенно бледен. Его напряжение вылилось в крикливый припадок ненависти:

«Немецкий народ, — кричал он, — немецкий народ! Что можно сделать с таким народом, если он не хочет воевать. Все планы национал— социализма, его идеи и цели были слишком возвышенны, слишком благородны для этого народа. Он был слишком труслив, чтобы осуществить их… немецкий народ заслужил участь, которая его теперь ожидает!»

И выкрикнул в адрес участников конференции: «Теперь вам перережут глотки!» (Безыменский Лев. Разгаданные тайны треть его рейха. — М., 1981. — С. 124). Что было дальше — хорошо известно.

Работая с дневником, вчитываясь и вдумываясь в смысл его строк, написанных без подготовки, как правило, без перечеркиваний и прочих следов правки, что читатель, надеюсь, отметит на прилагаемых фотокопиях отдельных страниц этого документа, я поражался широте и глубине Левиного мышления, многомерности (не многоплановости, а именно многомерности) его высказываний, ибо они содержат в себе не только страшное, кровавое, жестокое, трагичное будущее, но и неколебимую уверенность в торжестве Родины, лишь иногда омрачаемую от дельными нотками сомнения автора дневника в личном участии в этих делах. Похоже, что и это обстоятельство он предвидел так или иначе, ибо в тексте дневника эта нотка сожаления, невозможности личного участия постоянна. 37

В тетради XV, под датой 25 июня, на с. 8 он пишет:

«Мысль о войне с Германией меня тревожила еще в 1939 году, когда был подписан знаменательный пакт о так называемой дружбе России с германскими деспотами и когда наши части вступили в пределы Польши, играя роль освободителей и защитников польских бедняков.

Эта война меня тревожила до такой степени, что я думал о ней как о чудовищном бедствии для нашей страны. Она меня тревожила больше, чем, допустим, война с Америкой, Англией, Японией или война с какой-нибудь другой капиталистической державой мира. Дело в том, что я был уверен и сейчас уверен в том, что стычки между средними и близкими в некотором роде „классовыми единицами“ никогда не до ходят до катастрофических величин, но если встречаются единицы, представляющие по своей структуре полные противоположности, тогда развертываются схватки яростные, свирепые и жесточайшие. Та же система применима в войне между различными странами земного шара. Центром этой системы может быть капитализм, который разделяется на две близкие единицы — капитализм с демократическими наклонностями и капитализм с агрессивными стремлениями. Первый способен породить социалистическое общество, а второй — в свою очередь, обратное — общество империалистов, то есть отделение единиц по своим идеям и настроениям. Наконец, эти две величины рождают совершенно противоположные по своим структурам: социализм переходит в коммунизм, построенный на правде, честности, равенстве, на свободе, а империализм способен перейти в свою острую фазу — фашизм, который воспевает рабство, потоки человеческой крови и слез, уничтожение целых народов и т. п. варварские преступления, перед которыми бледнеют ужасы инквизиции.