Этторе Биокка - Яноама

Прошло совсем немного времени (только я успела заснуть), как вдруг рядом стали падать стрелы. Воины караветари вскочили и закричали: «Подлые кохорошиветари, днем вы с нами сразиться не решились. Только ночью у вас достало храбрости издалека посылать стрелы». Кохорошиветари с того берега видели огни и стреляли из луков по кострам. В людей они не попали. Караветари быстро погасили все костры.

Хохотами испугалась и сказала мне: «Давай спрячемся вон за тем большим деревом».

Под этим деревом мы пролежали до рассвета. Ночью ко мне бесшумно подошла одна из пленниц. «Я убегу, а ты оставайся с ними,— сказала она.— Может, тебе будет у них лучше. Ведь у тебя нет ни отца, ни матери. Меня они ужо второй раз ловят, а я снова убегаю. А ты оставайся, они не одни только лесные коренья едят, но еще бананы и корни ухины».

Рано утром мы двинулись дальше, дорога была неблизкой. Караветари не шли напрямик через лес и не влезали на деревья, чтобы сориентироваться, а возвращались той же тропой, что и пришли. Несколько мужчин получили ранения, но никто не был убит. Одного ранило в плечо большой бамбуковой стрелой, похожей на копье. Второго воина ранило в пятку, третьего — в ногу, четвертого — в грудь. У этого воина из груди текла кровь и пена. Сам он идти не мог, и другие воины несли его на руках.

Некоторые из воинов говорили: «Хоть кохорошиветари и трусы, но они крадутся за нами. Когда мы уйдем далеко отсюда и решим, что опасность уже миновала, они нападут на нас из засады. Ведь мы увели их женщин». Другие возражали: «Нет, они не преследуют нас, им надо сжечь трупы, и сейчас они ищут среди скал погибших воинов, женщин и детей».

Вождь сказал: «Конечно, они нападут. Может, вы думаете, что убили диких кабанчиков? Нет, вы убили сыновей яноама, а яноама очень любят своих детей. Они наверняка придут, они только и ждут, когда мы станем менее осторожными, чтобы напасть на нас врасплох».

Через пять дней пути мы подошли к большой расчистке в лесу. Трое воинов отправились, чтобы срубить пальму инайя. Вдруг прямо в ствол пальмы врезалась стрела. Трое воинов прибежали назад с криком: «Кохорошиветари, кохорошиветари!»

Все мужчины схватили стрелы и луки. Рядом упала вторая стрела. Вождь сказал: «Я не велел ходить в лес. Если б вас троих убили, никто бы вас потом даже не нашел». Он приказал семи воинам прикрывать сзади нашу колонну. Впереди шли несколько мужчин, а за ними пленница, потом мужчина и снова пленница и т. д. Я вместе с девушкой и с ее младшим братом шла впереди, сразу же за воинами.

По дороге несколько мужчин передумали и решили отказаться от своих пленниц. «Мне эта женщина не нужна, кто хочет взять ее себе?» Кто-нибудь говорил: «Отдай ее мне». Тогда воин, захвативший пленницу, передавал ее другому и потом уже шел в голове колонны вместе с теми, кто не захотел брать себе пленниц. Юноша, который захватил меня, сказал своей сестре: «Я отдам ее». «Нет,— ответила сестра,— эта белая останется с нами. А смотреть за ней я буду сама».

Наконец мы подошли к расчистке, которую прежде возделывали кохорошиветари. Воины нашли на заброшенном поле табачные листья и набили ими полные корзины. Потом мы снова тронулись в путь и вскоре увидели несколько тапири, где воинов караветари уже ждали жены и дети. Когда мы подошли совсем близко к хижинам, воины остановились и приказали пленницам: «А теперь все разрисуйте себя». Они дали пленницам красную краску уруку, и те разукрасили ею свое лицо и тело.

Многие воины раскрасили себя в черный цвет пеплом и золой. Я была еще девочкой, и меня красить не полагалось. Воины, которые убили хоть одного врага, тоже не стали красить свое тело. Они воткнули в мочки ушей две гладкие палочки, а две другие палочки привязали к запястьям,

Когда мы подошли к хижинам, из них выскочили женщины караветари и начали яростно кричать: «И не стыдно вам, женщины кохорошиветари! Ваших детей и мужей убили, а вы пришли сюда разукрашенные как на праздник».

Пленницы ничего не отвечали — покорно шли туда, куда их вели мужчины. Наконец вождь сказал: «Мы не для того привели пленниц, чтобы вы, женщины, с ними ссорились. Лучше покормите их, они проголодались в пути». Но женщины караветари не двигались с места и продолжали кричать и оскорблять пленниц.

Хохотами привела меня в хижину своей матери. «А это кто? Откуда она?»—спросила старуха. «Это Напаньума [12] Напаньума на языке яноама означает «белая», «чужеземка» — Прим. авт. ,— ответила Хохотами,— та самая белая, которую наши воины захватили вместе с воинами кохорошиветари. Потом из-за нее вышел спор, и наши и кохорошиветари стали врагами. Она очень худая,— продолжала свой рассказ Хохотами,— и никто из наших мужчин не захотел взять ее себе. Я привела ее сюда, и теперь она останется с нами, да?»