Эдуард Кузьмин: Протокол и этикет дипломатического и делового общения

Трудно сказать, насколько в первые десятилетия после появления упомянутой печати двуглавый орел мог восприниматься как российский государственный символ: скорее в таком качестве выступало изображение всадника. Но при Иване IV Грозном, по свидетельству немца-опричника Г.Штадена, двуглавый орел красовался на воротах и шпице опричного двора и вполне мог восприниматься как символ опричнины.

Всадник — не Георгий, а царь …

На брюхе двухголового «мутантика» обычно помещают что-то вроде торгового ценника, на котором вместо цифр изображен всадник, протыкающий копьем змею (дракона), но по-гречески это слово и значит «змея». Считается, что смелый наездник — это «святой великомученик Георгий-победоносец», христианин, принявший мученическую кончину от Диоклетиана Цесаря на рубеже III и IV вв.

Но «чудо Георгия о змие» — апокриф фольклорного происхождения, хотя и древний (его появление исследователи датируют по-разному, от VIII до XI в.), и на Руси изображение Георгия в виде змееборца широкое распространение получило не ранее XIV в. А до того времени Георгия обычно писали без всяких змей и коней.

Да, действительно, московские великие князья, начиная с Юрия Долгорукого любили и почитали Георгия, его культ был важной составной частью их официальной идеологии. Однако помещенный на чреве двуглавого орла всадник был официально отождествлен со Св. Георгием лишь в царствование императрицы Анны Иоанновны. В многочисленных документах XVI и XVII вв. имеется совершенно недвусмысленное толкование всадника как московского великого князя, царя.

А в книге архимандрита Иннокентия Гизеля «Мир человеку с богом или покаяние святое» (Киев, 1669 г.) помещена гравюра, на которой всадник, поражающий копьем дракона, изображен под двуглавым орлом и наделен чертами портретного сходства с царем Алексеем Михайловичем. При этом, как автор-«никонианин», так и его оппоненты староверы, равно отождествляли с царем и всадника («сам тут есть Алексей Михайлович в браде и на коне»), и орла.

… а царь — татарский хан …

Итак, и всадник, и двуглавый орел — это русский царь. Последнее слово очень важно для отечественной истории и культуры. Откуда же оно взялось и что оно значит? Известно, что для перевода греческого слова ВАСIЛЕУС Кирилл и Мефодий использовали слово ЦЕСАРЬ — этим именем как родовым еще с Гая Юлия и Августа назывались римские принцепсы, василевсы ромеев. До XIII в. ни у южных славян, ни на Руси слово царь не употреблялось.

Еще в прошлом столетии И.И.Срезневский заметил, что слово царь первоначально прилагалось к хану Золотой Орды. Л.П.Жуковская тоже указывала на семантическое размежевание цесаря и царя. А размежевание примерно такое: Христос — цесарь («цесарь цесарем и господь господем»), в Константинополе, сиречь Новом Риме — тоже цесарь, а в Золотой Орде — царь.

Но только не надо думать, что слово цесарь исчезло из нашего языка, будучи вытеснено ему «эквивалентным» и «просто» редуцированным словом царь (редукция ударного слога ни в одном из известных языков не отмечалась!).

Так, в российской императорской фамилии с петровского времени употреблялись в качестве официальных титулов слова цесаревич, цесаревна. А Лжедимитрий I титуловал себя как «великий цесарь, князь всея России, многих Татарских царств и государств, Московской державе подвластных, государь, царь и обладатель».

В этом титуле, как видно, сознательно употреблены и цесарь и царь, что вкупе с многими татарскими царствами вполне показательно.

Первоначальная соотнесенность слова царь с ханом Золотой Орды отразилась в фольклоре («где царь, там и орда» — эту малоизвестную теперь пословицу приводит Н.М.Карамзин) и в топонимике. Так, на месте столицы Золотой Орды г. Сарая на р. Ахтубе существовал г. Царёв (ныне с. Царёв Ленинского района Волгоградской области).

В связи с первоначальным именованием татарского хана царем следует рассматривать и формулу православный царь применительно к московскому государю. Она, по-видимому, впервые появилась в составленном около 1518 г. «чине поставления Димитрия-внука»: поскольку царь — татарский хан, возникает необходимость уточнить, что московский великий князь — православный царь. Эта формула еще долго бытовала и после «снятия» оппозиции царь — православный царь, она содержится, например, в «народном» гимне «Боже, царя храни» (музыка А.Ф.Львова, стихи В.А.Жуковского).

Но все-таки самое замечательное свидетельство первоначального отнесения слова царь к татарскому хану — это реакция польского короля Сигизмунда I на требование Ивана IV Грозного называть его царем (1554 г.): «никоторый же государь у христьянстве тым именем не называетца, кроме бусурманских царей, а он, брат наш, есть государем христьянским». Со своей стороны, утверждая свое право именоваться царем, Иван IV ссылается не только на легенды о Владимире Святославиче и Владимире Мономахе, который будто бы «венчан на царство русское», но, главное, на покорение им царств Казанского и Астраханского (осколков Золотой Орды), так как «на тех местех исстари цари велись» и «место Казанское и Астороханское… извечное царское».