Так вот, те материалы, которые мне удалось приобрести, говорили о том, что Крым если не в 30-е годы, то в ближайшие 10–20 лет станет разменной картой с единственной целью — посеять вражду между двумя славянскими народами: русским и украинским. Я думаю, что это очень близко к истине. Но пока был жив Сталин, это было сделать чрезвычайно сложно. Поэтому его смерть была очень хорошо воспринята в эмигрантских, антисоветских и других славянских центрах в Европе, которые частично содержались на деньги бывшей царской России, а частично — на деньги заокеанских друзей.
За время, когда я находился в советских лагерях, я узнал, как никогда, советских людей. Среди нас сидели и наши запа-денцы, и бессарабы, и поляки, и раскулаченные из русских, бывшие полицаи, а также было несколько бывших хозяйственных работников-евреев. И я увидел с другой стороны настоящих советских людей. Вот говорят: у медали две стороны, лицевая и оборотная. Но это ерунда. У медали есть не только ребро, или как еще говорят, реторта. Но, возможно, есть и третья, и четвертая. Это надо ощутить. Все стороны человека можно ощутить когда человек этот находится в экстремальных условиях. Там открывается его истинное лицо. Людей можно узнать в последние 2–3 минуты в падающем самолете, в корпусе затонувшей подлодки и в тюрьме. К счастью, в последнем случае есть шанс выжить… я выжил. Вот ты крымчанин, тебе и скажу: Крым продали еще в 20-е годы с целью раскола отношений между людьми. И в тюрьме я об этом наслышался больше, чем на воле.
Я не знаю, сколько мне осталось, но знаю одно: Советский Союз рухнет, Россия потеряет Крым, потому что он в составе Украины и выгодно это прежде всего западенцам… Выгодно это кому-то и в Москве. Крымом будут торговать всегда. Но я не думаю, что Крым — это единственное место, из-за которого люди себе глотки перегрызут. Все теплые места дороги людям и они будут грызться. А кто-то будет этим пользоваться, используя политику, разведку, армию. А это — новая война…»
Этот разговор состоялся в прекрасном европейском городе Львове, мы шли по короткой тенистой улочке, имевшей название Мучная. Владимир Николаевич рассказал, что в конце XIX века здесь жили пекари, которые пекли вкуснейшие булочки и плюшки. Он тогда был юношей и заканчивал гимназию. Я спросил: «У вас два сына и молодая красивая жена. Как вам живется?»
«Об этом мало кто знает, — ответил он, — или вообще никто не знает, моя жена — одна из дочерей графа Андрея Шептицкого. Ну а живем скромно. А иначе как тут жить? Построй приличный дом, так снова посадят…»
Мы подошли к подножью Подзамче, на остановку Подвальная, где он сел в трамвай и уехал в противоположную сторону города, к своему неказистому домику. Было это во второй половине 70-х годов. А вскоре Владимира Николаевича Тефнера не стало. Не мог он в советской стране заработать пенсию, ибо его жизнь прошла за колючей проволокой. Советской властью он был вычеркнут из жизни, ничего хорошего не было уготовано и его сыновьям. Да и его еще достаточно молодой вдове чаще приходилось слышать с презрением брошенное: «Да это жена полицая и шпиона», — чем добрые и сердечные слова. Ее сторонились даже в таком далеко не советском городе, как Львов… А ведь сторонились-то очень умного и талантливого человека. Образованию которого, знаниям и опыту мог позавидовать каждый нормальный человек и с которым по уму не сравнится никаким советским докторам наук…
Но вернемся к стенографии исторического заседания.
Следующим было застенографировано выступление Председателя ВЦСПС (Всесоюзного Центрального Совета Профессиональных Союзов) члена Политбюро Президиума ЦК КПСС Николая Михайловича Шверника, «…такая передача крупнейшей (?/ Свердловская была куда как крупней, опять же, взять: Ленинградская, Московская, Днепропетровская.. .) области, богатой сырьевыми ресурсами (?/ не было их там и нет; единственное богатство там — климат…), с развитой крупной промышленностью ( там была только местная промышленность, но никак не крупная!), ценными природными лечебными факторами может быть осуществлена только в условиях нашей социалистической страны, навсегда освободившейся от гнета капиталистов и помещиков, в стране, где на первом плане стоит забота о человеке и его материальных и культурных потребностях (ну спасибо вам, Николай Михайлович, — с этого света на тот. Я, конечно, не знаю, был ли гнет капиталистов и помещиков и в чем он заключался, но гнет советских руководителей сделал возможным выбросить из России Крым и его полуторамиллионный народ одним росчерком пера! Сомневаюсь, что так подло могли поступать русские помещики и капиталисты.)».
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу