Олег Хлобустов - Неизвестный Андропов

общений с приданием им характера «новизны», «актуальности» и «чрезвычайной значимости»...

Чтобы не быть голословным, приведем перечень основных во-просовчезисов, составлявших главный информационно-возбуждающий пафос выступлений Калугина:

— сталинско-брежневская школа КГБ;

— применение агентуры в целях «политического сыска»:

— «раздутые штаты» КГБ;

— распространение дезинформации, манипулирование общественным мнением как внутри СССР, так и за рубежом;

— предательство сотрудников КГБ.

Примечательно, что экс-генерал никак не реагировал на аргументы представителей руководства КГБ, которые ранее давали ответы на его «безответные» риторические вопросы, — предположение о том, что профессионал не следил за подобными выступлениями, не знал о них, представляется абсурдным.

Разумеется, нет особого смысла досадовать по поводу того, что было более 19 лет назад, но из анализа конкретной информационно-пропагандистской кампании эпохи холодной войны должно сделать соответствующие выводы.

Именно так поступают на Западе те многочисленные исследовательские центры, которые неустанно, с опорой на подлинные документы холодной войны, занимаются изучением и реконструкцией послевоенной истории XX века. В нашей стране, насколько нам известно, подобные исследования не проводятся...

Справедливо отмечая, что разворачивавшаяся в то время в нашем обществе идейно-политическая борьба «привела к определенному расслоению и дезориентации внутри самого аппарата» КГБ, который-де «не привык мыслить», Калугин, явно подстраиваясь под появившуюся тогда политическую «моду», прибегал к тем самым 15% лжи, которая и составляет сердцевину, смысл и назначение любого дезинформационного материала, не мнимого, а реального манипулирования общественными настроениями, речь о чем шла ранее.

«КГБ по-прежнему остается самой закрытой организацией в стране», — объявлял Калугин, передергивая или, по крайней мере, преувеличивая факты: ныне в этом легко убедится каждый, ознакомившись с недавно вышедшим двухтомником «Без срока

давности», включающим интервью и выступления председателя КГБ СССР В.А. Крючкова с 1 октября 1989 по 17 июля 1991 года.

Хотя, подчеркнем это особо, было много и других публикаций и выступлений по всему кругу поднимавшихся Калугиным вопросов.

Таким образом, Калугин, вопреки ошибочно бытовавшему мнению некомпетентных интерпретаторов его слов, не был «срывателем покрова тайны» с организации, призванной оберегать безопасность наших сограждан.

С учетом приведенных нами фактов представляется необходимым еще раз пристальнее взглянуть на многие события тех уже далеких от нас лет, говоря строго юридическим языком, «в связи с открывшимися новыми обстоятельствами «дела Калугина».

Следует, однако, заметить, что Калугин был по сути прав, заявляя, что «аура таинственности, окружающая КГБ, предназначена в основном для внутреннего потребления: на Западе его секреты доступны всем». Если отбросить некоторый максимализм данного высказывания, вполне объяснимый полемическим задором, тем не менее нельзя не согласиться с тем, что за рубежом из уст перебежчиков были известны некоторые стороны деятельности советских спецслужб.

При анализе «эксклюзивной» статьи Калугина «Перерождение» (с. 11—31), подготовленной специально для данного издания, не может не привлечь внимания тот факт, что бывший начальник внешней контрразведки КГБ лишь вскользь упоминает о борьбе с иностранным шпионажем, хотя понятно, что эта задача являлась одним из главных направлений деятельности КГБ СССР.

Также наводит на размышления и вызывает немало вопросов тот факт, что весьма информированный ветеран КГБ ни разу не упомянул о стратегических задачах и установках, ставившихся перед ЦРУ США президентами Джонсоном, Никсоном, Фордом, Картером, Рейганом, якобы «бессознательно» обращая деятельность КГБ в «бой с собственной тенью».

И вряд ли, с учетом названных обстоятельств, «анализ» Калугина можно считать объективным.

В написанной специально для анализируемого сборника статье «Перерождение» Калугин уже в полной мере мог использовать приемы суггестивного (внушающего) воздействия на читателей, основанного на созданном ему «ореоле» опального специалиста, подвергающегося незаслуженным гонениям за обнародованную правду.

Поэтому, отдавая должное «...когорте героев, озаренных великой мечтой о всемирном братстве», он тем не менее не вполне объективно подходил к анализу 37 лет существования КГБ СССР. При этом Калугин не мог не знать, что для читателей он уже аттестован «заслуженным ветераном, боевым генералом», почти ровесником КГБ, а в психологии пропаганды данный прием называется «использованием эффекта ореола».