В. Елагин - Летопись России. Дмитрий Донской и его время

Дмитрий Иванович собирает большое войско и посылает его на Тверь. О военных действиях летописи ничего не сообщают. Известно только, что Михаил Александрович бежит вновь в Литву, где с помощью сестры уговаривает Ольгерда идти на Москву, «дабы сътворилъ месть его» [91] ПСРЛ Т. XV Вып. 1 (стб 87). . Только Ольгерда особо уговаривать и не нужно было. Несмотря на чуть ли не ежегодные войны на своих западных границах, он теперь почувствовал на себе удар московских ратей, принесших его княжеству немалый урон. Настало время для ответного удара. Ольгерд — один из самых выдающихся полководцев XIV в., умный политик, хитрый тактик, талантливый и смелый воин. В летописи даётся такая его характеристика: «…егда куда поидяше на воину, тъгда никому же не ведущу воинамъ его, камо хощетъ ити ратию, ни инымъ опришнимъ, или внешнимъ или иноземцемъ или гостемъ не дасть уведати на кою идеть, да не услышана будеть дума его вь ушию иноземцемъ, да не изыдеть весть си въ ту землю, въ нюже рать ведяше» [92] ПСРЛ. Т. XV. Вып. 1 (стб. 87). Смог перехитрить он на этот раз и Дмитрия Ивановича. И хоть знал московский князь, что Михаил Тверской бежал в Литву за ратию литовской, ждал нападения, готовился к войне с Ольгердом, но всё же оказался застигнутым врасплох. После похода на Тверь войска московской коалиции были распущены по своим княжествам; Тверь завоёвана, глубокой осенью ждать выступления Ольгерда было маловероятным, а держать большое войско в полной готовности у Москвы не было возможности. Но в этом весь Ольгерд. Он выждал момент, когда его уже перестали ждать. Собрав большое войско, куда вошли, помимо литовских полков, тверские и смоленские отряды, поздней осенью быстрым маршем подошёл к границам московского княжества.

Слишком стремительным был поход, слишком поздно узнал об этом Дмитрий Иванович. Спешно стал он рассылать грамоты по городам и княжествам, собирая военные рати, воинов. Из имеющихся в наличии был собран сторожевой полк, куда вошли московские, коломенские, дмитровские отряды под командованием воевод Дмитрия Минина и Акинфа Фёдоровича Шубы. А Ольгерд был уже в пределах Московского княжества, разрушая, грабя всё на своём пути. Единственной ратью, встретившей его в порубежье, была рать Семёна Дмитриевича Стародубского по прозвищу Крапива, но оказать сопротивления она не смогла. В скоротечной битве стародубское войско было разбито, а самого Семёна Дмитриевича убили. Затем войска Ольгерда захватили союзный Москве г. Оболенск, где убили князя Константина Юрьевича Оболенского. 21 ноября на р. Тростне встретились московский сторожевой полк и литовские войска. Силы были явно неравны, в результате посланные Дмитрием князья, бояре, воеводы, воины — все погибли [93] Там же (стб. 89). . От пленных Ольгерд узнал, что московский князь не успел собрать союзное войско и затворился в Кремле. Быстрым маршем литовские войска оказались у Москвы. Посад по приказу самого же великого князя был выжжен, чтобы затруднить Ольгерду осаду. Сам он вместе с Владимиром Андреевичем, митрополитом Алексием и «прочим князи и бояре и все христиане» [94] Там же. надеялся отсидеться за вновь отстроенными каменными стенами. В планы Ольгерда, скорее всего, не входила длительная осада, тем более в условиях зимы, а штурмом взять Кремль он не решился. Трое суток простоял он под стенами Москвы, выжег и опустошил все окрестности, а затем вернулся в Литву, уводя с собой в плен множество людей, угоняя скот. Разорение московского княжества было столь жестоким, что летописец сравнил его с Федорчуковой ратью, бывшей 41 год назад!

Война Москвой была проиграна. Следствием этого явилось и то, что Дмитрий Иванович уступал позиции Твери: Михаил Александрович получал вновь злополучный удел Семёна Константиновича, а «князья Еремея отъпустили съ нимъ въ Тферь» [95] Там же. , то есть по сути дела предали, выдали Твери. Так закончился первый этап московско-тверской-литовской войны.

Необъяснимое это явление. Москва, истреблённая моровой язвой, пожарами и голодом, разорением литовцев, всё же выжила, выстояла и даже ни на секунду не помышляла о сдаче своих великокняжеских полномочий. Почему, в силу чего? Или бедствия других на фоне Москвы были более значимыми? Нет, по источникам этого не скажешь. Или так был велик военный потенциал Москвы, что позволял выдержать и такое поражение? Сила была, но она проявляла себя только в единстве с остальными княжествами, в коалиции. Один на один с Литвой, мы видели, Москве было сразиться не под силу. Так почему же Москва после стольких бедствий и поражений оставалась собирателем разрозненного потенциала русских княжеств? Перебирая все варианты, всё больше убеждаешься, что лидерство Москвы было предопределено в силу того, что там был центр русской церкви. В разрозненных княжествах, враждующих, готовых пожирать друг друга, единственно общей, а отсюда и объединяющей, цементирующей силой была православная вера. Мудрый митрополит Алексий в величии Москвы, как центра митрополии, видел гарант незыблемости православия. Духовная роль Москвы и предопределяла её главенствующее положение, далее после таких сокрушительных поражений, как «литовщина». Роль лидера не позволяет долго предаваться унынию, но, собравшись с силой, вновь выполнять своё предназначение.