Ричард Докинз - Рассказ предка

Бактерии практикуют бессистемную форму полового донорства, которая иногда описывается как половой процесс, но которая на самом деле очень отличается и имеет больше общего с "вырезать и вставить" или "копировать и вставить", функциями компьютерных программ. Фрагменты генома копируются или вырезаются из одной бактерии и вставляются другую, которая не обязательно должна принадлежать к тому же "виду" (хотя само понятие вида у бактерий вызывает сомнение). Поскольку гены являются подпрограммами программного обеспечения, выполняющего клеточные операции, "вставленный" ген может сразу же начать работу в своей новой среде, выполняя ту же задачу, что и ранее.

Какой толк в этом для бактерии-донора? Это, вероятно, неправильный вопрос. Правильным вопросом может быть, какой толк в этом для передаваемого гена? И ответ в том, что гены, которые успешно подвергаются передаче и затем помогают бактерии-реципиенту выживать и передавать их дальше, тем самым увеличивают численность своих копий в мире. Не ясно, эволюционировало ли наше регламентированное эукариотическое половое размножение от бактериального полового процесса "вырезки-и-вставки", или это было совершенно новое переломное событие. И то, и другое должно было иметь громаднейшее значение для последующей эволюции, и оба варианта являются кандидатами для дискуссий под названием эволюции способности эволюционировать. Строго контролируемое половое размножение, как мы видели в "Рассказе Коловратки", оказывает драматическое влияние на будущую эволюцию, поскольку делает возможным само существование видов с их генофондами.

Положение апострофа в заглавии "The Ancestor's Tale" указывает на единственное число. Я признаю, что мотив был отчасти стилистическим. Тем не менее, через миллионы - а возможно и миллиарды - отдельных предков, чьи жизни мы затронули по пути наших пилигримов, один единственный герой повторялся в миноре, как лейтмотив Вагнера: ДНК. "Рассказ Евы" показал, что у генов есть предки, не меньше, чем у индивидов. "Рассказ Неандертальца" посвятил урок вопросу о том, исчез ли этот оклеветанный вид без какого-нибудь наследия, смягчившего удар. "Рассказ Гиббона" был разогревом к теме "голосования большинством" среди генов, отстаивающих свои различные точки зрения на историю предков. "Рассказ Миноги" выявил аналогию между дупликацией гена и видообразованием, каждое на своем уровне - аналогию столь близкую, что отдельные семейные деревья могут быть нарисованы для генов, и они будут параллельны, но не полностью совпадать с привычными семейными деревьями филогении. Лейтмотив в области таксономии перекликается, но не сливается с основной темой "эгоистичного гена" в понимании естественного отбора.

Прощание Хозяина

Если как возвращающийся хозяин, я посмотрю на все паломничество, благодарным участником которого я сам являлся, моей преобладающей реакцией будет восхищение. Восхищение не только феерией деталей, которые мы увидели; но и восхищение самим фактом, что вообще существуют какие-либо детали такого плана, на какой-либо планете. Вселенная могла бы с легкостью оставаться безжизненной и простой, лишь физика и химия, лишь рассеянная пыль космического взрыва, давшего начало времени и пространству. Тот факт, что она не осталась пустой, что жизнь эволюционировала почти из ничего примерно через 10 миллиардов лет после того, как вселенная эволюционировала из ничего буквально, факт столь потрясающий, что я был бы безумцем, если бы попытался воздать ему должное словами. И даже это не конец вопроса. Эволюция не только случилась: она, в конечном итоге, привела к существам, способным понять сам процесс, и даже понять процесс, при помощи которого они его понимают.

Это паломничество было путешествием не только в буквальном смысле, но в противокультурном смысле, c которым я познакомился молодым человеком в Калифорнии в 1960х. Наиболее сильный галлюциноген, имеющийся в продаже в Хейте, или Эшбери, или Телеграф Авеню был бы бледен в сравнении с этим. Если вы хотите восхищаться, в реальном мире все это есть. Не выходя за пределы обложки этой книги, подумайте о Венерином поясе, мигрирующих медузах и крошечных гарпунах; подумайте о радаре утконоса и электрических рыбах; или о личинке слепня, обладающей видимостью предвидения, помогающего упредить трещины в грязи; подумайте о красном дереве; подумайте о павлине; подумайте о морской звезде с трубками гидравлического привода; подумайте о цихлидах озера Виктория, эволюционировавшими на много порядков быстрее, чем лингула, лимулус или латиметрия. Не гордость за свою книгу, а поклонение самой жизни вдохновляет меня сказать, что, если вы пожелаете оправдания последней, откройте первую, где угодно, наугад. И поразмышляйте над фактом, что хотя эта книга была написана с человеческой точки зрения, другая книга могла бы быть написана параллельно от лица любого из 10 миллионов стартующих пилигримов. Жизнь на этой планете не только восхитительна и вызывает глубокое удовлетворение у всех тех, чьи чувства не притуплены обыденностью: сам факт, что у нас эволюционировали способности мозга, позволяющая понять наше эволюционное происхождение, удваивает восхищение и усиливает удовлетворенность.