Игорь Пронин - Наполеон 2. Книга вторая - Стать богом

— Дьявольщина! — Колиньи выбежал вперед и из пистолета пристрелил раненого мамелюка. — Дьявольщина! Мой генерал, эту тварь нельзя было упустить! Почему солдаты зевали?!

— Что вы так раскричались, Колиньи? — удивился Бонапарт. — У змеи вырваны зубы. Что она может теперь, когда должна дорожить своей жизнью? Ее прикончит первый же обманутый бей. И прикончит навсегда.

— Вы не знаете ее, как я. — Жерар с ожесточением выбил о колено песок из шляпы. — Поверьте, теперь мы не будем чувствовать себя в безопасности, пока она жива.

— Займитесь этим, мой друг, — беспечно пожал плечами Наполеон. — Верю, вы справитесь быстро. А в безопасности ни вы, ни я не будем чувствовать себя никогда, до самого конца. Смиритесь с этим. У нас слишком много врагов, чтобы надеяться, когда-нибудь уничтожить их всех. Вот разве только.

И Бонапарт задумался о том, что действительно его занимало. «Предмет предметов», нечто, делающее человека богом. Вот тогда у него и правда не будет врагов. Генерал все сильнее верил в существование этого предмета. Колиньи утверждал, что ничего о нем не слышал, и даже приблизительно не знает, как может выглядеть фигурка. Но Имад сказал правду: вот подземелье, вот древний орден суфиев, ныне уничтоженный, который бился за предмет до конца. Но кто-то, видимо, выжил, и сумел спрятать фигурку.

«Не стоит торопиться уходить из Египта, — решил он. — Дождаться бы только новостей из Александрии! Куда отсюда можно уйти с предметом? Или на юг, в Верхний Египет, а оттуда выбраться будет нелегко. Или на восток, в Сирию. Непросто будет взять беглеца, если он не использует фигурку. А вот если использует. Я получу восстание, которого давно не видел свет. За живого бога на смерть пойдут миллионы. Интересно, справятся ли с ними мои пушки? И еще интереснее, все ли поверят в нового бога. Кто окажется сильнее для моих солдат: Лев или «Предмет предметов»? Кто окажется сильнее для меня?»

Игра увлекала его. Так он и размышлял об этом, пока не показалась кавалерия, под предводительством лично Мюрата. Они обнялись, потом Бонапарт уклончиво ответил на самые общие вопросы. Впрочем, Мюрат выглядел взволнованным не только потому, что корпус едва не потерял своего командующего.

— Пришел караван из Александрии, мой генерал!

— Так не тяните же, — насторожился Наполеон. — Что случилось?

— Нашей эскадры больше нет. Вильнев с несколькими судами вырвался в море, но ему пришлось уйти. Адмирал погиб.

— Чертов де Брюи! — Бонапарт сжал кулаки. — Туда ему и дорога. Он стоял на рейде, сам выбрал позицию, говорил, что у Нельсона нет шансов! Впрочем, возможно, у Нельсона было что-то лучшее, чем шанс. Мы возвращаемся в Каир, немедленно!

Бонапарт был прав: Нельсон имел нечто большее, чем шанс. Ветры и течения подчинялись ему, когда заветный Дельфин висел на шее и касался груди адмирала. Де Брюи выбрал действительно хорошую позицию: возле острова Абукир, что в дельте Нила. Он даже отправил на берег треть экипажей для пополнения припасов. Прочие были заняты текущим ремонтом. Когда показалась английская эскадра, наконец-то нашедшая потерявшегося врага, де Брюи приказал открыть пушечные порты со стороны моря. Эта, казалось бы, мелочь, стала страшной ошибкой. Ведь Нельсон командовал ветром.

Не успели французы приготовиться к бою, как англичане, разбившись на две группы, оказались и со стороны моря, и со стороны берега, откуда они обстреливали корабли врага совершенно безнаказанно. И обстреливали настолько хорошо, что корабли шли на дно один за другим.

Десять линейных кораблей французов погибли в битве при Абукире, не считая множества более мелких и вспомогательных судов. В том числе погиб и флагман «Ориент», на борту которого находилась не только команда и несчастный адмирал де Брюи, но и 600 тысяч фунтов стерлингов в золоте и бриллиантах, изъятых Бонапартом в Италии для финансирования Египетского похода.

Для любого другого поход на этом был бы завершен, причем завершен провалом, но не для Бонапарта. Пусть удержать Египет под контролем Франции уже не удастся из-за господства на море англичан. Пусть армия не может вернуться на родину, и обречена бороться за выживание во враждебной стране. Пусть никакой пользы не получила Республика, понесшая огромные расходы. Главное он уже получил — Саламандру. И теперь есть еще силы, чтобы поискать добычу, может быть, даже крупнее. Скольких жизней это будет стоить, его не волновало. Люди смертны, а Наполеон теперь владел фигуркой Ящерки, дающей, как ему виделось, бессмертие. Он уже переставал чувствовать себя человеком.