Терри Брукс - Крюк. Лабиринт

Тогда же он почувствовал, что горстка пиратов прекратила свои занятия и во все глаза уставилась на него, позабыв о своих делах. И надо сказать, эти взгляды нельзя было назвать слишком дружелюбными. В них чувствовалось скорее раздражение.

— У вас случайно не найдется... есть у вас что-нибудь вроде..? уф... — начал Питер и запнулся.

Какой-то мерзкого вида беззубый пират, прихрамывая, заковылял к нему через все заведение, скосив на него свои озверевшие глаза. Он жевал табак, и пока его челюсти усиленно работали, часть табака просачивалась изо рта наружу, оставляя пятна в уголках его узких губ. Он молча подошел к Питеру и сорвал с него бабочку, глубокомысленно уставившись на нее.

— Это еще что такое? — запротестовал Питер.

Глаза пирата вернулись опять в прежнее положение:

— Представляешь, дружище, они еще и в начищенных туфлях-с!

Питер рассвирепел:

— Минуточку!

Другой пират вынырнул из мглы и отодвинул первого в сторону. У этого на глазу была повязка, и выглядел он более чем зловеще. Он схватил Питера за рубашку и отбросил к стене. Питер отлетел прямо в собрание горшков и кастрюль, и они с грохотом посыпались во все стороны, а Питер очутился в нежных объятиях толстопузого кока. Тот с силой оттолкнул его. Пират, который первым напал на Питера (а Питер был уже готов ко всему), снова приблизился к нему, ударом свалил с ног и стал стаскивать с бедняги брюки.

Питер ор ал и лягался, пытаясь воспрепятствовать этому.

Вдруг уже знакомая вспышка света появилась из ниоткуда, выхватила свечу из подсвечника, юркнула с ней к тому месту, где шла потасовка и сунула ее в широченные штаны нападавшего пирата. Тот, позабыв про свою жертву, отпрянул и с воплями стал носиться между столами, хлопая себя по штанам. Огонек тут же подлетел к повязке у него на глазу, оттянул ее от посеревшей физиономии, как тетиву, и отпустил. Повязка хлопнула своего владельца прямо по глазу, и пират кубарем отлетел назад, а посуда со стены обрушилась со звоном теперь уже на него. Он вздрогнул и затих.

Питер тем временем поднялся на ноги и стал искать выход из этого сумасшедшего дома. Но теперь на него пошел огромный кок, держа в руке щербатый мясницкий нож. Питер издал вопль ужаса и прижался к стене. Но мимо опять просвистел огонек. Он резко прыгнул на загнутую ручку половника, торчавшего из кастрюли с супом. Половник вылетел из кастрюли, запустив порцию горячего супа прямо в задубелую морду кока. Кок взвыл и, зашатавшись, отступил, пытаясь продрать глаза. Потом он, как бешенный, ринулся вперед и, потеряв равновесие, задел саму кастрюлю. Она накренилась, и остатки супа полились ему на голову.

В кухне наступил хаос. Остальные пираты подступили к Питеру, крича и размахивая саблями. Питер отходил к двери, вполне резонно полагая, что он все еще спит, а если и нет, то это — какой-то дурацкий кинобоевик, и он ни за что больше не хочет рисковать. Он споткнулся, и пираты уже были готовы схватить его. Но в это время огонек зажегся рядом, чиркнул, перерезав веревку, которой были связаны в целях без опасности доски над головой, и все деревяшки посыпались пиратам на головы, уложив их наповал.

Питер стоял один посреди всего этого беспорядка, с трудом ловя воздух, и пытаясь найти хоть толику здравого смысла во всем происходящем. Огонек опустился на деревянную стойку у стены в нескольких дюймах от глаз Питера. Он вспыхнул, замерцал и вновь превратился в фею из прошлой ночи.

Питер захохотал, будучи теперь совершенно уверенным, что сошел с ума.

— О, ты потрясающая маленькая букашка! Я не могу в это поверить. Я думал, что все это — выдумка! — сквозь смех произнес он.

Фея горела негодованием:

— Прекрати, Питер! Прекрати сейчас же!

Она подлетела к нему. Он мельком увидел блик от лезвия крошечного кинжала, когда она пролетала мимо его руки. Вдруг он почувствовал резкую боль. Он смотрел и не верил своим глазам. Тыльная сторона его ладони была порезана, и из раны ручейком текла кровь.

Его глаза расширились:

— Я не могу поверить, что ты сделала это! Я истекаю кровью! Посмотри на меня! Что... что это...

Он вздрогнул, наконец осознав, что означает эта боль и эта кровь.

— О, боже мой, — прошептал он.

Фея опять опустилась на стойку, быстро превратившись из огонька в самое себя.

— С тобой все в порядке? — в голосе ее слышалось неподдельное участие. — С тобой все в порядке, Питер ?

Питер Бэннинг поднял на нее глаза, не видя в ней больше ни огонек, ни какой-то другой образ или вымысел. В мгновение ока он осознал, что находится не в стране грез и не в каком-то другом ирреальном мире. Головокружение прошло вместе с уверенностью, что он проснется и освободится от этих фантазий, когда его голова прояснится. Вместе с уверенностью, что мир такой, каким был всегда и каким должен быть по мнению Питера.