Терри Брукс - Крюк. Лабиринт

Острые верхушки и коньки крыш старинных кенсингтонских домов застыли на фоне неба, врезаясь своими резкими очертаниями в ткань ночи.

На заднем дворе Нана подняла голову и ткнула своим влажным носом в подстилку на крыльце. Лайза выгнала ее почти час назад, разозлившись на нее за какую-то надуманную провинность, и преданная собака ждала возвращения своей настоящей хозяйки, чтобы та восстановила справедливость. Она сидела на длинной цепи, привязанной к врытому в землю столбу.

Неестественное движение на небе привлекло к себе ее внимание. Облака проплывали, все время меняя свои очертания, и вдруг что-то мелькнуло между ними. Слабый зеленый свет вспыхнул и потух.

Нана поднялась на лапы и зарычала.

В детской спали Джек и Мэгги. Джек разметался под одеялом, а Мэгги лежала, свернувшись калачиком, в то время, как плед сполз ей на голову. Над ними ровным светом горели ночники в виде фарфоровых домиков, лишь слегка отпугивая темноту и отбрасывая тени по углам.

Огонь в камине давно погас, и дрова прогорели, превратившись в серый пепел.

Шторы на окнах свисали мягкими фалдами, в которых скрылись картинки с приключениями Питера Пэна.

Вдруг ночники ярко вспыхнули, как будто увеличилось напряжение в электросети. Потом они вспыхнули еще раз и погасли. Ночь надвигалась постепенно, как зверь, вышедший на охоту. В темноте в дальнем углу комнаты, где стоял старинный шкаф с двойными зеркалами, появился отблеск, сначала слабый, но потом все усиливавшийся. Это был тот самый странный зеленый огонек. Появились какие -то образы, неразборчивые и далекие, но с каждой секундой они становились все явственнее и ближе.

Джек зашевелился и пробубнил что-то во сне.

Появившись из ниоткуда, заползали по стенам какие-то тени с клыкастыми мордами и пальцами, которые тут же превратились в когтистые лапы. Какой -то громадный, раскидистый силуэт поднялся среди угловатых фигур, проникая сквозь обшивку стен. Деревья джунглей переплетались своими ветвями, как паутина, и острозубые скалы на берегу острова были влажными от океанской волны.

В зеркалах шкафа образы стали вырисовываться — череп с пустыми глазницами, осклабившийся своими оголенными зубами, и древний парусник, который скрипит и стонет, вставая на якорь.

Неожиданно молния сверкнула над игрушечным корабликом, который стоял под стеклом на камине, как будто разразилась буря. Джек снова зашевелился. Звезда, висевшая как раз над его головой, бешенно завертелась. Старая лошадка-качалка, которая удобно примостилась около ящика с игрушками, начала взбрыкивать, размахивая уздечкой и хвостом в порывах налетевшего неизвестно откуда ветра.

Внизу, в саду, с цепи рвалась Нана, пытаясь освободиться и яростно лая.

В кабинете возле моделей кораблей стоял в это время Тутлс. Он, как зачарованный, смотрел, как их крепкие мачты начинают вздрагивать, а паруса наполняются невидимым ветром. Его слезящиеся пустые глаза смотрели на качающиеся корабли, и, глядя на них, он тоже стал раскачиваться из стороны в сторону. Когда он услышал, что Нана лает, то шагнул назад, поднял голову и прошептал: «Опасность!»

Лайза дремала на кухне, положив голову на руки. Странный скрип за дверь разбудил ее.

Ветер неистовствовал в детской и, подхватив позабытую речь Питера, разметал ее листы по всей комнате. Свет от шкафа становился все ярче, а образы — явственней и четче. По всей комнате раздавались крики и вопли мечтаний и снов, а также резкий скрип железа о дерево.

Одеяла, которыми были укрыты дети, слетели с них.

Чернота заполнила комнату.

А в банкетном зале Питер продолжал мужественно выступать.

Без своей речи, он был словно одинокий матрос, затерянный в море. Он ощущал неутомимость своих слушателей. И бесился от этого. Весь торжественный вечер грозил превратиться в жалкое сборище, где было не до чествования Уэнди. И все это — из-за него.

Вдруг он остановился на полуслове, отбросив всякую осмотрительность, и выпрямился. Гомон голосов в аудитории немного стих.

— Дамы и господа, я уже предоставил вам возможность пожевать риторики в достаточном количестве. А теперь разрешите мне сказать еще вот что об Уэнди Дарлинг. Много лет назад Уэнди подобрала и обогрела меня, подкидыша. Она научила меня читать и писать, когда я не умел делать ни того, ни другого. Она нашла людей, которые были готовы усыновить меня и стать моими родителями, когда у меня не было ни отца, ни матери. И даже тогда она ни на минуту не прекращала беспокоиться обо мне, заботиться обо мне и любить меня.