Григорий Померанц - Великие религии мира

Все это было до времени, вне времени, в некоем вечном царстве Урана. Но один из титанов, рожденных Землей _и Небом, есть Кро-нос — Время. И Кронос свергает с мирового престола своего отца. Мать Гея давно томилась от того, что Уран ввергал детей обратно в ее утробу. Она хотела выпустить всех детей, прекрасных и безобразных, и перестать корчиться в родовых муках. И вот Кронос внял ее мольбам, лишил отца деторождающей силы и воцарился на земле.

Так рождение новых форм было прекращено. Гея уже не рождает больше. А существа, подвластные времени, — смертные, временные — сами плодятся, размножаются и умирают (поглощаются Временем). Кронос совершил первое преступление, низложив отца, и в мире начинают действовать силы, раскованные им: бог смерти Танат, Эрида — богиня раздора, Немезида — месть и т. п. Единая цельная Жизнь разделяется на доброе и злое, благостное и бедственное. Несмотря на то, что Кронос — свершитель первого мирового зла, он отнюдь не является однозначной злой силой. Время, несущее смерть, несет и рождение. Не зло приходит в мир, а добро и зло одновременно, вместе с роднящим их временем. Время несет в мир двойственность. Что лучше: вовсе не родиться или родиться и умереть? Смертные люди ощущают неумолимое время как своего владыку. Но подчиняться этому владыке не так уж тягостно. О сроках жизни можно не задумываться и жить в единстве с одухотворенной природой, в согласии с ее ритмами, с ее таинственными ликами — богами. Люди и титаны — все свободны, никто не подчиняет себе других. Это древнейшее время стало жить в мифах под названием «золотого века». Таким образом, «страна сновидений», страна воплощенной мечты, которая у первобытных народов жила в «вечном теперь», связывая в себе жизнь и смерть, сны и явь, у древних греков переносится в прошлое. С расслоением первобытных общин, с образованием неравенства и угнетения рождается и начинает жить миф об идеальном прошлом, о времени, когда всего самого дурного еще не было. Когда гармоничный счастливый человек жил одной жизнью с нимфами, козлоногими сатирами, соседствовал с кентаврами (полулюдьми-полуконями) и с древолюдьми — лапифами.

Это целостное ощущение жизни, мироощущение людей, не отделившихся от ритмов природы, осталось великим вкладом древних культур в культуру общечеловеческую. Это зерно целостности, которое мировая культура по мере своего развития будет временами терять и трагически ощущать свою потерю. Слишком ясному рационалистическому сознанию последующих поколений, строго отделяющему один предмет от другого, будет не хватать смутной таинственности, сверхразум-ной причастности вселенскому бытию, ощущения тютчевских сумерек:

Тени сизые смесились,

Цвет поблекнул, звук уснул —

Жизнь, движенье разрешились В сумрак зыбкий, в дальний гул.

Мотылька полет незримый Слышен в воздухе ночном...

Час тоски невыразимой —

Все во мне и я во всем...

Через века и века цивилизованные, обученные наукам и искусствам люди будут приходить к древнему Пану (греческому богу лесов и пастбищ), чтобы вглядеться в его загадочные глаза и попросить у него цельности, слияния с сердцем жизни, которой им, все имеющим, так не хватает. Образ Пана будет вечно жить в искусстве. И в XX веке он снова взглянет с полотна Врубеля — удивительный древний бог с прозрачными вечными глазами, вмещающими в себя «мировую бездну». Но древний Пан вносил не только умиротворение. Он же был причиной великого сверхразумного страха — паники. Пан незримо присутствовал всюду. Иногда, рассказывают, он внезапно появлялся из-за горы, и его рогатая голова наводила безотчетный ужас на людей и на животных. Природа не только ласкала, но и пугала. Человека мучил страх призраков, демонов, а его воображение населяло ими землю. Праобразы всех наших леших, водяных и домовых привольно жили в древнейших мифах Греции.

Природа была сфинксом — кормящим и пожирающим, дарящим и казнящим, рождающим и убивающим. Человек до сих пор только прислушивался к ней, смутно угадывая ее священную волю, из которой он не смел выходить. Тысячи табу охраняли тайну. Но разум медленно крепчал, входил в силу — и наконец человек, вырастая, восстает против старых мифов, баюкающих сознание. Человек чувствует себя тверже на собственных ногах и хочет помериться силой с природой. Разум выступает против сфинкса. Собственный разум, волю и руки человек начинает видеть, как нечто великое и могучее, обожествляет их, создает человекоподобных богов. Эти боги отменяют прежние запреты и велят дерзать — взламывать недра земли, подчинять природу себе.