Не прошел я и полквартала, как заметил, что с противоположной стороны улицы прямо мне навстречу направляются молодые негры, человек пять. Словно по команде: «Кругом, шагом марш!», я развернулся на сто восемьдесят и, ускоряя темп, кинулся назад к гостинице.
— Сэр, сэр, извините! — слышу у себя за спиной.
Но «сэр», не горевший желанием заводить знакомства, только прибавил шагу — и вскоре скрылся за стенами отеля. Не знаю, что там было на уме у этих парней, однако столь навязчивое обращение, как мне показалось, не обещало ничего доброго.
Потом в течение нескольких дней я много ходил по Йоханнесбургу — днем. Ходил, но не гулял. Ходил с определенной целью, удаляясь от гостиницы не больше чем на пять-шесть километров, будто исполняя некий ритуал. Деловито размахивая портфельчиком, с серьезным видом, как бы ни на кого и ни на что не обращая внимания, я твердой, уверенной поступью шел к своей цели — ни дать ни взять местный бизнесмен, который знает, куда идет. Теперь до меня уже никому не было дела.
А главной целью таких вылазок был отель «Карлтон», откуда автобусы развозят туристов на экскурсии. «Карлтон» — первоклассная двадцатиэтажная гостиница, окруженная со всех сторон роскошными ресторанами и магазинами. По площади и архитектурному стилю весь этот огромный гостинично-торговый комплекс сродни подобным комплексам-гигантам в Америке. С той лишь разницей, что в «Карлтоне», оказывается, можно получить совершенно особый вид обслуживания, недоступный, насколько мне известно, ни в одном американском отеле: постоялец, отправляясь днем за покупками в город, может нанять в сопровождение телохранителя, причем бесплатно, не считая чаевых.
Ежедневно в разных странах мира совершается бессчетное число преступлений, и мировой рекорд в этом смысле принадлежит Нью-Йорку. В любом городе с так называемыми опасными — как правило, бедными — кварталами соседствуют сравнительно безопасные, спокойные районы. Но Йоханнесбург — город особенный, и криминогенная обстановка здесь, если судить по количеству совершаемых преступлений и их распределению во времени и пространстве, тоже особенная, чисто южноафриканская.
Безусловно, в Южной Африке, как и в других странах, главные причины всех бед — безработица и нищета. Но особенность этой страны заключается в том, что угнетенные, то есть чернокожие, которые всегда враждебно относились к своим угнетателям, то есть белым, уже потеряли всякий страх как перед самими угнетателями, так и перед их законами. Поэтому преступность в Южной Африке, с одной стороны, можно рассматривать как своеобразную форму выражения социального протеста.
Означает ли это, что нынешнее положение далеко не из худших и что самое страшное еще впереди? Как бы в подтверждение моих безрадостных предположений чернокожий гид-водитель, обращаясь к нам, шести белым туристам, перед поездкой в Соуэто, сказал:
— Знаете, если б кто из вас рискнул отправиться в Соуэто в одиночку, его бы там почти наверняка ограбили, а то и прирезали. Черные, которые там живут, смертельно ненавидят белых. Правда, к иностранцам это не относится. Жители Соуэто знают — в других странах белые сочувствуют черным южноафриканцам, некоторые даже присылают деньги — помогают. Выходит, вам, туристам, особенно бояться нечего.
Впечатление третье. Что же такое Соуэто и почему белому человеку там небезопасно?
В давнем и не таком уж далеком прошлом, когда апартеид в ЮАР был возведен в ранг государственной политики, чернокожие могли жить лишь в специально отведенных для них хоумлендах (Хоумленды (бантустаны) — «национальные отечества», псевдогосударственные образования на территории ЮАР, созданные на базе существовавших прежде резерваций.) или тауншипах (Тауншипы (здесь) — поселки.). Со временем расположенные под Йоханнесбургом тауншипы слились в один огромный четырехмиллионный город, а вернее, пригород, получивший название Соуэто. (Соуэто (сокр. от South Western Townships) — комплекс, поселков (более 30) на юго-западной окраине Йоханнесбурга.)
Жилищные условия у обитателей Соуэто далеко не у всех одинаковые. В хибарах и перекосившихся бараках, с которыми обычно связывают представление об этом пригороде, живут — главным образом нелегально — пришельцы из южноафриканских хоумлендов, а также эмигранты из бедных африканских стран, например из Мозамбика. Таких хибарок с каждым годом становится все больше и больше. Однако образованные из них трущобы занимают меньше 10 процентов площади Соуэто. Остальные же 90 процентов — это обычные, в большинстве своем частные, хотя и небольшие дома. Но есть дома богатые и даже очень богатые. Нельсон Мандела, к примеру, имеет четыре особняка в Йоханнесбурге, два из них стоят в Соуэто. Я видел их — и старый, и новый. Постройка нового обошлась лидеру АНК в миллион рэндов, что применительно к Штатам соответствует одному миллиону долларов. И дом Манделы — не единственное строение в Соуэто, стоящее миллион. Здесь есть квартал под названием «Соуэто Беверли-Хиллс» — ну прямо как в Лос-Анджелесе. Нетрудно себе представить, кто там живет.
Читать дальше
