Анатолий Ромов - Перед выходом в рейс

Прочел записку два раза. Если хоть половина того, что здесь написано, правда — дело серьезное. К тому же, если в этой истории действительно замешан плавсостав, а значит, и Разин — Вера Гаева становится по всем этим сигналам главной свидетельницей.

— Суждения какие-нибудь есть? — спросил Черноводов.

— Суждений много, Иван Васильевич, разобраться бы. Когда это к нам поступило? И как?

— По почте. Ко мне на стол попало сегодня, из экспедиции. Отправлено позавчера, четырнадцатого ноября. Штемпель главпочтамта, на конверте написано: «Дальноморск, краевое УВД, начальнику ОБХСС». Обратного адреса нет. Вы понимаете, если хоть часть из того, что написано, верно…

— Понимаю, Иван Васильевич.

— Вам сидеть с бумагами сейчас не с руки, так что я уже дал задание Игумнову. Он займется документами на вашем заводе. Не забудьте, если случайно его встретите — вы незнакомы.

— Ясно.

— Как только будут результаты у Игумнова, я сообщу. С вами же по этому форпику, создаем опергруппу. Старшим назначаетесь вы, вам придаются Гнушев и Кусов. Докладывать прошу каждый день. Конверт и письмо возьмите, они вам еще пригодятся.

Разговор с Горбуновым, дожидавшимся его в комнате, не принес Таурову ничего нового. С тем, что ведомости по ремонту питьевых танков «Петропавловска» липовые, бригадир согласился легко. Однако при этом он утверждал, что сделал это вместе с товарищами по просьбе старпома Разина, которому трудно было оформить людей, действительно ремонтировавших танки. Сами они, кроме десятки «за услугу», денег не получали, только расписывались. Похоже, бригадир знал: проверить, были ли отремонтированы танки на самом деле, сейчас уже трудно, если не невозможно. У танков к началу ремонта могло почти не быть износа. Убедившись, что не узнает больше ничего нового, Тауров бригадира отпустил. После его ухода набрал домашний номер Веры Гаевой — долгие гудки. Нажал на рычаг, позвонил в отдел информации Кочиевой; вздыхая и сокрушаясь, Валентина Андреевна сообщила: Вера никаких путевок в профкоме не получала. Что касается родителей — они несколько взволнованы, но (здесь она снова глубоко вздохнула) все-таки ее успокоили. Отец, Сергей Викторович, убежден, что исчезновение дочери связано с «личным». Положив трубку, Тауров подумал — опять личное. Выяснять по телефону у Кочиевой о «личном» не стоит, но кажется, она сможет кое-что рассказать ему при встрече. Набрал номер диспетчерской Дальрыбы — там сообщили, что транспортный рефрижератор «Петропавловск-Камчатский» по-прежнему находится в распоряжении Сахалинской экспедиции Мортрансфлота. Чтобы узнать, где сейчас судно, надо связываться каждый раз непосредственно с Холмском. Плавбаза «Семен Дежнев» полтора месяца назад ушла в плавание, стармехом на ней действительно работает Фоменко Александр Ильич. В Дальноморск судно вернется через четыре месяца.

Безрезультатным оказался и опрос Янца. После нескольких наводящих вопросов Янец признался — он подписывал липовую платежную ведомость. Деньги за якобы проведенный ремонт танков получал в кассе вместе с Горбуновым, Джороговым, Панченко и Ураховым. Себе, как и остальные, брал десятку, основную же сумму отдавал бригадиру. Тот, как он слышал, — старпому Разину. Здесь тоже не было ничего нового.

Затем были вызваны в УВД руководители ремонта — строитель Чернягин и производственный мастер Ермаков.

С первым беседовал Гнушев, со вторым Кусов, Тауров присутствовал на каждом из опросов по очереди. Особых расхождений в показаниях и здесь не оказалось — и Чернягин, и Ермаков твердо стояли на том, что ремонт питьевых танков на рефрижераторе действительно был проведен. Липовую ведомость, как они объяснили, старпому Разину и посреднику Фоменко пришлось составить из-за трудностей оформления рабочей силы на СРЗ Дальрыбхолодфлота. Вообще же, по их словам, оба они были заняты на «Петропавловске» общим ремонтом, форпика не касались. Ценным было, что Чернягин и Ермаков подтвердили: отвечал за ремонт питьевых танков и руководил всеми работами по форпику старпом рефрижератора Разин. Поговорив с явившимися чуть позже по повесткам Джороговым, Ураховым и Панченко, опергруппа выяснила только одно: интересы «подставников» не шли дальше десятки.

Закончив опросы и отпустив вызванных, все трое к концу дня сошлись в служебном буфете. Гнушев молча жевал сосиски, Кусов, прихлебывая чай, рассуждал с явной целью вывести из себя лейтенанта.